Шесть серых гусей
Шрифт:
— Вы не знаете, где она может быть?
— Я только что звонил человеку, которого она называет заместителем отца.
— Дону Этторе Креспи? Я виделся с ним вчера вечером. Он полагал, что она в Баньоли…
— Она ему не звонила и не заходила. Такое впечатление, что он не знает, где девушка. Дон Этторе сказал мне, что от ее отца тоже давно нет никаких известий… Мне кажется, капитан, все это дурно пахнет и может плохо кончиться, в том числе и для вашего друга… А что касается девушки, то я не приму ее обратно, даже если выяснится, что ее исчезновение не было побегом.
— А… вам не показалось, что между ней и Ларри существовала какая-то связь? — настаивал Пол.
— Повторяю, она никогда не упоминала о нем, а вашим другом двигало только желание защитить ее от врагов отца!
— Никто ее не допрашивал? Контрразведка или местная служба безопасности?
— Никто, да и с чего бы? Само собой, я не стал бы даже упоминать о просьбе Ларри. А ее отец… Если бы вы только знали, сколько таких прохвостов исчезает ежедневно в Неаполе, а полиции до этого и дела нет…
— И… ничто не предвещало ее уход? Какое-нибудь незначительное происшествие, ссора. Ну, не знаю… Любой намек может мне быть полезен…
На другом конце провода воцарилось молчание.
— Само собой, все это останется между нами, — настаивал Пол.
Майор Хартманн тяжело вздохнул:
— На самом деле произошла одна странная вещь… Наверное, во всем случившемся есть и моя доля вины, только я никак не могу разобраться какая. По понятным причинам Домитилла предпочитала работать с тяжелоранеными, а не с выздоравливающими, потому что последние иногда ведут себя… несколько настойчиво. Вчера утром я пригласил ее и других медсестер к себе в кабинет, чтобы составить новое расписание. А на стене у меня висит большая фотография в рамке, на которой изображена вереница перелетных птиц над мысом Мизено 93 . Увидев ее, она внезапно побледнела и задрожала. Мы попытались выяснить, в чем дело, я дал ей успокоительное, она немного пришла в себя, ознакомилась с графиком ночных дежурств… Даже записала его на бумажке… И больше ее никто не видел. Не заметили даже, как она уходила…
93
Мыс на западной границе Неаполитанского залива.
Казалось, он воспринимает уход девушки как собственную профессиональную ошибку.
— Странно, — ответил Пол, — ваш рассказ напомнил мне одну мысль Ларри, скорее вопрос без ответа, из тех, что задают себе, когда размышляют вслух… Что я сейчас и делаю… Скажите, майор, по фотографии можно понять, что это за птицы?
— Да… — ответил Хартманн удивленно. — Журавли. Или гуси, откуда мне знать…
— Их там не так много, я прав?
— Можно подумать, фотография у вас перед глазами! По-моему, шесть или семь. Точно, шесть.
Стоявший у стола Пола рядовой Рэмзи деликатно кашлянул. В каждом его движении сквозила сдержанность, так нравившаяся Полу.
— Господин капитан, на второй линии майор Хокинс, — прошептал он.
— Скажите ему, чтобы он шел к черту, — в тон ему ответил Пол.
— Он немного… как бы это выразиться… нетерпелив, господин капитан.
Пол тяжело вздохнул, подмигнул солдату и взял другую трубку:
— Простите, майор, что заставил вас ждать…
— Я десять минут не могу до вас добраться, приятель! Как вы, янки, болтливы! События развиваются стремительно! Сейчас не время трепаться, черт побери!
— Это так важно, сэр? Я пытаюсь вести расследование, но это непросто, особенно когда не хватает улик.
— Так вот вам улика, приятель: полиция нашла этот чертов драндулет, вернее, то, что от него осталось, во дворе дома номер тридцать три по вико делле Дзите. Вы записали?
— Но откуда они знают, что это машина Ларри… Я хотел сказать, лейтенанта Хьюита?
— По номеру кузова, наверное… Это вы мне расскажете сами, потому что немедленно отправитесь туда, чтобы посмотреть, в каком состоянии автомобиль. Может быть, вы найдете там что-нибудь, имеющее отношение к лейтенанту. Кроме того, ваше участие в деле станет хорошим примером сотрудничества между союзниками, — добавил он, даже не пытаясь скрыть насмешку.
— Я предпочел бы, чтобы меня сопровождал местный агент, майор. Не знаю, как насчет сотрудничества между союзниками, но у меня мало опыта, и я боюсь, что не смогу отличить «тополино» от другой машины. Я даже не знаю, где искать номер кузова, а карманный фонарик…
— Послушайте, старина, у меня нет свободных людей! — перебил его майор. — И потом, это ведь ваш друг, вы вместе вели расследование. Доложите мне о том, что происходит, чтобы я знал, должны ли мы давать команду военной полиции окружить район и что нам брать с собой: пистолеты или фонари — у квартала дурная слава. Это вам не Оксфорд! Говорят, что в Форчелла собрались все городские жулики и что как-то раз ночью там разобрали до последнего винтика целый танк.
— Так это в Форчелла! — воскликнул Пол.
Но Хокинс уже повесил трубку.
Да, это был не Оксфорд. И даже не улица Сан-Карло, по которой до самых его окон долетал запах моря. Видели ли когда-нибудь море, вдыхали ли его запах несчастные жители этого лабиринта темных вонючих улочек, над которыми тем зимним утром повисла тревога, словно его неожиданный приход обратил в бегство всех обитателей квартала? Пока, с планом в руке, он шел по улице Викариа Веккья, его не оставляло ощущение, что из мутных окон за ним следят испытующие взгляды. На углу вико делле Дзите ему показалось, что у облупившейся и сырой стены мелькнула какая-то фигура, но как только он подошел ближе, фигура исчезла, словно прошла сквозь эту самую стену. «История с танком — это, конечно, вранье», — подумал он, перешагнув через грязный ручей, текущий по середине узкой мостовой. Как мог сюда попасть танк, если ширина улочек не превышала трех метров?
За домом № 33 был грязный двор, окруженный стенами без окон, где вчерашняя гроза оставила лужу, по которой расплывалось радужное пятно. Посередине плохо освещенного двора действительно виднелся остов небольшого автомобиля. Пол осторожно обошел вокруг него, тщательно записывая в блокнот недостающие детали. Не было ни мотора, ни колес, ни руля, ни ветрового стекла. Отсутствовали дверцы, фары и, само собой, номерные знаки. Машину просто обглодали. Как это службе безопасности удалось узнать, что это машина Ларри? Наверное, и в самом деле по номеру кузова. А почему грабителей не заинтересовал кузов? На черной крыше был выведен какой-то каббалистический знак, и Пол спросил себя, не было ли здесь замешано проклятие — местная особенность, о которой ему все уши прожужжали? С блокнотом в руке он присел на корточки, чтобы посмотреть, не найдется ли какая-нибудь улика, и вдруг снова у него возникло ощущение, что за ним следят, подобное тому, какое он испытал в тот момент, когда только вошел в этот лабиринт. Он резко обернулся и увидел перед собой какого-то подростка, который, сутулясь, стоял у стены в темном углу двора, засунув руки в карманы, и наблюдал за ним. Сделав вид, что не обращает на парня никакого внимания, Пол спокойно продолжал обследовать кузов, медленно водя руками по шасси и приборной доске. Вдруг пружины вырванного сиденья издали жалобный звук, прогнавший прочь голодную кошку, которая убежала со злобным рычанием хищника во время течки. Пол вздрогнул от неожиданности, а животное скрылось в какой-то дыре, оставив после себя запах нечистот и гниения. Раздался издевательский смех. Пол, задетый за живое, подошел к подростку.
— Тебя так интересует, что я делаю? — спросил он.
Мальчик сделал движение, означавшее, что он не понимает. Лицо его абсолютно ничего не выражало. Пол достал из кармана пачку сигарет, но не заметил в глазах мальчика даже отблеска интереса. «Ему следовало бы носить на шее табличку с надписью: „Осторожно, он кусается“, которую повесили на шею Дэвиду Копперфильду в его мрачном пансионе», — подумал Пол. Ларри оценил бы такую литературную ассоциацию.
— Polizia Americana 94 . Ты знаешь, чья это машина?
94
Американская полиция (ит.).