Шесть соток для Робинзона
Шрифт:
– Очень ядовит… Тошнота, понос, галлюцинации… – повторила я. – Сколько с меня за исследование?
Маневин объявил цену.
Я порылась в кошельке, набрала нужную сумму и смутилась.
– Простите, купюры мелкие.
– Но от этого они не перестали быть деньгами, – улыбнулся Феликс Жанович. – Похоже, ваши подозрения оправдались. Этой настойкой легко отравить человека. Попробуйте пирожные, они свежайшие.
Минут пятнадцать мы болтали о разных пустяках. Вдруг Феликс Жанович, постоянно жестикулировавший,
– Вот косорукий медведь… – отругал себя Маневин. – Официант! Включите посуду в счет.
Я встала.
– Мне пора, спасибо за кофе и сделанный анализ.
Феликс тоже поднялся.
– Ерунда, пустяковая задачка. Это я должен вас благодарить за приятно проведенное время. Вы любите воду?
– В смысле? – не поняла я.
– Вроде погода наладилась, – улыбнулся он, – давайте поедем в парк. Можно взять лодку, поплавать по пруду.
– Мне надо вернуться на работу, – покачала я головой.
– Тогда после нее вечером встретимся. Покатаемся при луне, – не сдавался Маневин.
– Завтра мне опять на работу, – я подыскивала вежливые причины для отказа. – Вставать рано. Вадим Иванович живет в седьмом доме на улице Бубнова, движение там одностороннее, чтобы доехать, приходится кружить. Я всегда по утрам попадаю в пробку. Как-нибудь в другой раз. Спасибо за приглашение.
– Давайте провожу вас, – засуетился Маневин.
– Не надо, – возразила я. – Не люблю, когда меня с церемониями доставляют к автомобилю.
Чтобы не дать Феликсу Жановичу возможности настаивать, я быстро отошла от столика. Распахнула дубовую дверь, вошла в холл, захлопнула дверь и – очутилась в кромешной темноте. Растерялась, сделала шаг и стукнулась обо что-то лбом. В ту же секунду моего лба коснулось нечто вроде барабанной палочки, причем это нечто было мягким и раскачивалось, а затем до лица дотронулась пушистая шкурка. Я в недоумении подняла руку, нащупала морду, оскаленные зубы и закричала:
– Помогите!
Сзади послышался скрип. Потом тихий смех и голос Феликса:
– Дашенька, что вас напугало?
Я выскочила назад в зал, увидела официанта, профессора и сердито произнесла:
– Дизайнер «Библиотеки» перестарался, воссоздавая интерьер старинного книгохранилища! Почему в холле не горит свет? И на меня там накинулась кошка! Представляете, я хотела выйти, а она подскочила до уровня моего лица, чем-то стукнула по лбу и…
– Дашенька, похоже, вы и сейчас держите сию кисоньку мертвой хваткой, – сдавленно произнес Феликс Жанович.
Тут только я сообразила, что на самом деле сжимаю рукой хвост зверька, а он мирно висит вниз головой, не демонстрируя ни малейших признаков агрессии.
– Простите, господа, но это не кошка, а лиса, – сказал официант.
Я вздрогнула.
– В
– Мадам, у вас в руках горжетка, – уточнил сотрудник «Библиотеки». – Вчера приходила госпожа Краснова, наша постоянная посетительница, и забыла ее здесь. Она смахивает на живую лису с головой, зубами, лапами. Но мумия не кусается.
– Чучело! – обрадовался Феликс Жанович. – Никогда не мог понять любовь дам к изделиям из шкур невинно убиенных представителей фауны.
– Женщины! – закатил глаза официант. – У них свои причуды.
Ко мне вернулся дар речи.
– И в чью умную голову пришла идея повесить горжетку в центре холла? Кстати, когда я пришла в кафе, там ничего подобного не было. Вы разыгрываете посетителей? Человек хочет выйти на улицу из весьма тускло освещенного зала, но все же снабженного источником света, и попадает в предбанник, где напрочь отсутствуют бра-торшеры, касается лицом трупа лисы… Все смеются, всем весело? Позвольте напомнить: первое апреля давно миновало, и мне сей прикол не показался забавным.
– Но, мадам, – смиренно сказал официант, – вы попали не в холл…
– А в цирк? – обозлилась я. – В зоопарк? Или, может, в уголок дедушки Дурова? Не разобрала в темноте!
– Вы, простите, попали в шкаф, – закончил фразу лакей.
– Что?! – оторопела я.
Феликс Жанович покраснел.
– Скоро лето, поэтому гардероб, куда посетители сдают пальто и куртки, закрыт, – пояснил официант. – Но некоторые дамы не расстаются с мехами, и мы их помещаем в этот шкаф. В смысле, шубки вешаем в шкаф, клиентки сидят в зале. Сейчас модно и в теплое время вечером накинуть на платье жилет из норки или…
Профессор закашлялся, потом не выдержал и расхохотался. Служитель же «Библиотеки» продолжал:
– Или шарф соболиный. Вы перепутали двери, вошли в шкаф, а там висела вешалка с горжеткой. Прошу, вам сюда!
Навесив на лицо сладкую улыбку, парень толкнул другую, тоже деревянную резную дверь, и я увидела хорошо освещенное помещение холла с полом, выложенным плиткой. Смутилась и бросила на ходу:
– Спасибо.
И поспешила на выход.
– Простите, мадам, – крикнул мне в спину официант, – вы бы не могли оставить горжетку? За ней скоро приедут!
Я сделала судорожный вдох. Ну, Даша, ну, молодец! Мало того, что влезла в гардероб, налетела лицом на вешалку с горжеткой, перепугалась, переполошила всех, так еще несешься на улицу, держа в руках останки бедняжки лисы. Главное, не оглядываться, потому что мои щеки, похоже, полыхают огнем.
Я бросила горжетку в кресло у большого зеркала, кинулась вперед, стукнулась лбом о стекло, попятилась, увидела серебряную ручку, нажала на нее и наконец-то очутилась на улице, чувствуя себя стопроцентной идиоткой.