Шестая колонна
Шрифт:
— Нет, повелитель.
— Почему?
— Я в этих местах никогда не был.
Вполне возможно, что он лжет, но карать его нет никакого смысла, и лейтенант решил не обращать внимания.
— Иди впереди.
Они с трудом поднялись по крутому склону до того места, где начиналась ведущая к кубу широкая лестница, еще шире, чем сам куб. Прежде чем вступить на нее, лейтенант некоторое время колебался. Он ощущал какое-то легкое беспокойство, непонятную тревогу, как будто некий внутренний голос предупреждал его о неведомой опасности.
Когда
Лейтенант упорно поднимался по бесконечной лестнице, солдаты следовали за ним. Каждый их нелегкий шаг — нелегкий, потому что ступени были чуть выше и чуть шире, чем нужно, — сопровождали медленные, грозные, трагические ноты. И чем ближе было здание, тем сильнее становилось ощущение надвигающейся катастрофы и неизбежной гибели.
Когда лейтенант уже приближался к верхней площадке, медленно распахнулись обе створки огромной двери. В открывшемся проеме стоял человек в изумрудно-зеленой мантии до самой земли. Белые волосы и ниспадающая борода обрамляли лицо, исполненное достоинства и доброты. Старец величественно двинулся вперед и подошел к краю площадки в тот самый момент, когда лейтенант поднялся на последнюю ступень. Лейтенант с изумлением увидел, что вокруг головы старца висит в воздухе мерцающий нимб. Он еще не успел подумать, что это может означать, как старец благословляющим жестом поднял правую руку и заговорил:
— Да пребудет с тобой мир!
Его слова сбылись! Безотчетный страх, который ощущал лейтенант, исчез, как будто кто-то повернул выключатель. Он почувствовал огромное облегчение и вдруг понял, что этот человек низшей расы — видимо, жрец — вызывает у него теплое чувство, какое подобает испытывать только к равному. Он поспешно повторил про себя инструкцию по общению с жрецами низших религий.
— Что это за место, святой человек?
— Ты стоишь на пороге храма Мотаа, Владыки Владык и Господа Всего Сущего!
— Мотаа? Хм… Лейтенант не мог припомнить бога с таким именем, но это не имело значения. У этих бледнолицых существ тысячи странных богов. «Есть три вещи, необходимые рабу: еда, работа и его боги. Из них только одной нельзя его лишать — богов, иначе он может взбунтоваться», — гласили Правила управления.
— Кто ты такой?
— Я смиренный священнослужитель. Первый Слуга Шаама, Властелина Мира.
— Шаама? Ты, кажется, сказал, что твоего бога зовут Мотаа?
— Мы служим Владыке Мотаа в шести из тысячи его ипостасей. Вы служите ему по-своему. Даже Небесный Император служит ему по-своему. Я — слуга Властелина Мира.
«Это уже что-то похожее на оскорбление величества, если не на кощунство, — подумал лейтенант. — Впрочем, бывает, что у богов много имен, а этот туземец, кажется, безобиден».
— Хорошо,
Старец не двинулся с места и ответил с сожалением в голосе:
— Прости меня, повелитель, но это невозможно.
— Это мой долг. Отойди в сторону!
— Ну пожалуйста, повелитель, умоляю тебя! Тебе нельзя входить в храм.
В этой своей ипостаси Мотаа — Бог белых людей. Иди в ваш храм, но в этот тебе входить нельзя. Все, кроме последователей Шаама, караются за это смертью.
— Ты мне угрожаешь?
— Нет, повелитель, нет, — мы служим Императору, как нам велит наша вера. Но это запрещено самим Владыкой Мотаа. Я не смогу спасти тебя, если ты нарушишь запрет.
— Именем Небесного Императора — дай мне дорогу!
Лейтенант уверенно зашагал по широкой террасе к двери храма, за ним с топотом шли солдаты. Его снова охватил панический ужас, который усиливался по мере приближения к огромной двери. У него сжалось сердце, он чувствовал непреодолимое желание бежать куда глаза глядят. Только воспитанное долгой муштрой мужество, граничащее с фатализмом, заставляло его идти дальше.
Сквозь открытую дверь он увидел гигантский пустой зал, а в дальнем его конце — высокий алтарь, который тем не менее казался в этом огромном помещении крохотным. Каждая из стен зала светилась своим цветом: красным, голубым, зеленым и золотистым. Потолок был абсолютно, безупречно белым, а пол — столь же абсолютно черным. «Нечего бояться, — сказал он себе. Этот непонятный ужас — слабость, недостойная воина».
Лейтенант шагнул через порог. В то же мгновение он ощутил головокружение, приступ дикого ужаса и упал без сознания. Та же участь постигла и солдат, которые двинулись за ним.
Из-за угла выскочил Ардмор.
— Прекрасно, Джефф! — воскликнул он. — Вам бы на сцене выступать!
Старый священник облегченно вздохнул.
— Спасибо, командир. А что дальше?
— Подумаем, время есть.
Ардмор повернулся к алтарю и крикнул:
— Шир!
— Да, сэр?
— Выключи генератор! — И добавил, обращаясь к Томасу: — От этого проклятого инфразвука у меня самого по спине мурашки ползают, хоть я и знаю, в чем дело. Интересно, что чувствовал этот наш приятель?
— По-моему, ему было очень не по себе. Я не ожидал, что он сможет дойти до двери.
— Ничего удивительного. Даже я чуть не завыл, как пес на луну, а ведь это я велел включить генератор. Самый верный способ получить нервное расстройство — когда путаешься сам не знаешь чего. Ну хорошо, мы поймали медведя за хвост. Что теперь с ним делать?
— А как быть с этим? — Томас кивнул в сторону горца, который все еще стоял на одной из верхних ступеней гигантской лестницы.
— Ах да! Эй вы, идите сюда! — позвал его Ардмор. Человек не двинулся с места, и Ардмор добавил: — Да мы же белые люди, черт возьми! Вы что, не видите?