Шестая плоскость

Киселева Дафна

– Встать лицом к стене, - прозвучал приказ.

Атви повиновалась. Плечи ее больно вывихнули, чтобы застегнуть наручники. На голову снова натянули мешок. Затем ей на плечо легла тяжелая рука и ее куда-то повели.

Она насчитала двести шагов и семь ступеней. Затем ее усадили на холодное стальное сидение со спинкой, закрепили запястья на подлокотниках и сдернули черную ткань. Это была безликая комната с креслом, напоминающим электрический стул. Напротив от пола до потолка темнело стекло. За ним виднелись четыре смутные тени.

–

Атавия Холо, - прозвучал низкий голос из невидимого динамика, - вы задержаны центральным комитетом по борьбе с удалением скрин-контроллеров реакций, покупок и когнитивных аномалий. Знаете ли вы, почему здесь находитесь?

– С кем я говорю?
– подала голос Атви, - пожалуйста, представьтесь.

– Вопросы здесь задаем мы. Знаете ли вы, почему здесь находитесь?

– Нет.

– Вы были задержаны по подозрению в самовольном извлечении скрин-контроллера. После врачебного осмотра было обнаружено, что вы удалили его внешнюю панель, основное тело аппарата установлено в соответствии с образцом. Однако его настройки были изменены без обращения в государственный сервисный центр, что также преследуется в соответствии кодексом Режима.

Атви молчала. Она знала, что на нее смотрят сквозь стекло и силилась придать лицу ту нечитаемость, которой научилась у Барома.

– Кто производил настройку вашего скрин-контроллера?
– последовал вопрос.

– Одна женщина,- произнесла Атви, - я не знаю ее имени.

– У нас имеются данные, что манипуляции с вашим контролером производил гражданин Баром Ярмс. Можете ли вы подтвердить или опровергнуть этот факт?

– Опровергаю.

– Знаете ли вы, что он также задержан по подозрению в незаконной хирургической деятельности?

– Это мне неизвестно.

– В каких отношениях вы находитесь с упомянутым гражданином?

– Он мой работодатель.

– Ввиду дачи ложных показаний инициируем запуск фазы два, - услышала она.

Динамик смолк. Атви отстегнули от кресла и снова поместили в металлическую будку. Через какое-то время свет в ней померк. На одной из стен возник белый экран. Глазок под потолком, что она принимала за камеру, был проектором.

***

'Крайняя необходимость' - прочел Баром заглавие очередного раздела кодекса Режима. На желтой выцветшей страничке брошюры теснились машинописные буквы:

'Нарушение кодекса Режима не является преступлением в случае необходимости устранения опасности, угрожающей гражданину, если указанная опасность не могла быть устранена иными средствами'.

'Это можно обыграть, - размышлял он.
– Да, я сделал ей операцию, но только чтобы ликвидировать опасность летального исхода вследствие врачебной ошибки и установки двух контроллеров... Но тогда они спросят, уважаемый, а почему же вы не обратились в государственный сервисный центр? Нет, не вариант...'

Третью неделю он обретался в месте, которое прозвал пансионатом. В его аскетичной резиденции был стул, рукомойник, деревянная койка и дырка в полу. Иллюминатор с решеткой выходил на невзрачный двор-колодец. У стены стоял шкаф с множеством дверок и ящиков. В его пыльных недрах он и нашел брошюру с кодексом. Она была единственным доступным чтивом, и Баром уже выучил ее наизусть.

Надсмотрщики менялись каждые два дня, и среди них оказался один из его бывших бойцов.

'У меня есть связи даже в этом карцере, - говорил себе Баром, - выберусь, никуда не денусь. И мелкую вытащу'

Знакомый охранник приносил сигареты и двойные порции биокорма, но на вопросы отвечать отказывался. Как и делиться информацией о других заключенных. Зато развлекал байками, чем помогал убить время.

'Нарушение кодекса Режима не является преступлением в результате физического принуждения, если вследствие оного лицо не могло руководить своими действиями' - прочел Баром следующий параграф.

'А что, - хмыкнул он, - это мысль. Скажу на допросе, что делал ей операцию, стоя на мушке у Ольфи Нокота и по его приказу. Хоть посмеемся...'

Железная дверь с лязгом отворилась, и за прутьями показался глава администрации собственной персоной.

Ольфи широко улыбнулся, словно не мог желать более радостной встречи:

– Литературку почитываешь?

Баром отложил кодекс и подошел к решетке:

– Ага, фантастику. Ничего общего с реальностью. Что с девчонкой?

– Баром-Баром! Только посмотри на себя!
– покачал головой Нокот, - сейчас тебе лучше подумать о том, что с твоими объектами. Ты знаешь, что ассортимент трех точек из пяти твои сотрудники уже растащили по домам? Но не волнуйся, я отправил своих ребят присмотреть за клубами, пока ты в отпуске.

– Ценю твою заботу о моем предприятии, Ольфи, - осклабился Баром, - но я задал иной вопрос.

Глава Циклотронной плоскости достал из портсигара папиросу и лениво закурил, будто раздумывая о чем-то своем.

– Она находится под стражей в точно такой же камере, возможно, даже в этом корпусе, - снизошел он до ответа.
– Представляешь, вы видите из окон один и тот же пейзаж. Романтично, не правда ли?

Баром промолчал. Он не верил ни единому слову. Нокот прочел его мысли:

– Зря не веришь. Я впрягся за вас обоих, даже когда ты меня подвел. Организовал вам пребывание в столь комфортных условиях, - он жестом экскурсовода обвел камеру.
– Где бы ты был, если б не я? Скажу - в металлической коробке в застенках комитета по борьбе с нелегальной хирургией. С круглосуточной иллюминацией. Срал бы в ведерко и дышал галлюциногенным паром до фиолетовых соплей.