Шестерёнки нового мира
Шрифт:
Тут и пришли несколько сообщений, заставивших Валеру не на шутку встревожиться. Вернее, обеспокоились многие, но для парня новости имели особую важность. Поэтому, за всё время, пока они шли до броневичка, оставленного на заасфальтированной трассе, с которой съезжать было крайне нежелательно и попросту опасно для ненадёжной техники, и когда инженер уже уселся за рычаги управления и начал движение в сторону поселения, он не проронил ни слова. Всю информацию о текущем положении вещей и обстановке в мире на новых соратников вываливал сначала словоохотливый Рома, а потом и Вилен Александрович, стороживший всё это время «броню» и очень радостно встретивший спасённых. Общинного слесаря бывшие «сокамерники»
А Валера просто молча смотрел на дорогу и скрипел зубами, бесясь из-за того, что паровичок ползёт слишком медленно. Пара коротких сообщений на базу, взгляд на остающихся, и он полностью погрузился в себя. Фоном, не вызвав эмоций, прошло сообщение от Айатаса, который добрался до базы свинофашистов. Разведчику была поставоена задача подкинуть трофейные чёрные браслеты с рунами «ss», без всяких сомнений принадлежавшие бойцам этого условно дружелюбного племени, и попытаться издалека передать предложение о заключении союза. Судя по словам разведчика, никаких знаков, будто его поняли и согласны дружить, он не заметил. Хотя - напасть на него тоже никто не пытался.
Новенькие не понимали причины скверного настроения бывшего товарища по несчастью и поглядывали на сурового водителя с удивлением. Наверное, даже считали, что это как-то связано с ними самими, но вопросов никто не задавал. В конце концов, нежданное вызволение из плена - слишком большая радость, чтобы отвлекаться на подобные мелочи. Спасённые еле сдерживали переполнявшую их радость.
Валера же, когда это долгое и муторное для него путешествие наконец закончилось, чувствовал себя морально выжатым настолько, что уже было всё равно. И после того, как они въехали в ворота, не бросился к Анатолию, хватать за грудки и трясти, как представлял себе это в красках во время пути, а просто устало подошёл и спросил:
– Где?
– Карцер.
От этих слов парень вздрогнул, всё-таки начав закипать. Заметив это, «Лесник» примирительно поднял ладони.
– Спокойней, спокойней. Сама согласилась. Держи ключ, иди, поговорите. И готовься, придётся разбираться со всем.
Валера резко выхватил ключ и развернулся. Когда он уже быстрым шагом направился прочь, провожаемый недоумёнными взглядами новеньких и сочувствующим Вилена Александровича, Анатолий крикнул вслед:
– Поверь, самим не сладко! Но безопасность анклава, такая вещь... Приходится.
Фраза осталась без ответа. Валера лишь скривился, но этого никто не видел, разве что витавший где-то здесь призрак Евгена. Зайдя в квартиру на первом этаже одного из обжитых подъездов, он остановился перед запертой дверью.
Инициатором создания «карцера» выступил Михалыч. Бывший милиционер просто не мог понять, как может нормально существовать целый коллектив без места, куда можно запирать всяких разных общественно-опасных и подозрительных личностей. Причём, все заявления о том, что их в общине попросту нет, разбивались о философское: «Нет? Значит, будут!».
И, на самом деле, никаким карцером отведённое под содержание провинившихся, пленных и подозреваемых помещение не являлось. Там даже всё было обустроено довольно комфортабельно, единственное - все окна закрывали решётки, а массивная металлическая дверь запиралась только снаружи.
С отвращением откинув в сторону тяжеленный замок, которым, случись что, вполне можно было бы отбиваться от нашествия зомби, Валера отворил дверь и шагнул внутрь. Мгновенно сориентировавшись в полумраке, который не был проблемой для прокачавшего зрение, шагнул к свернувшейся на постели клубочком Вере и присел на край кровати. Девушка никак не отреагировала, хотя не спала. Ресницы слегка подрагивали, под полуприкрытыми веками поблескивали зрачки. Повисла гнетущая тишина - никто не спешил начать разговор.
– Ну что?..
– наконец, еле слышно нарушила затянувшееся молчание ведьма. Голос её был тихим и едва слышным.
– Зачем... Пришёл?.. Посмотреть, каково мне?.. В новом статусе?..
– Каком статусе?
– Каком-каком... Подозреваемой. В сговоре... С вероятным противником...
– А его не было?
– Смотря, что понимать... Под сговором.
– Ты же выпустила его. Ещё и повязала товарища, чтобы не мешал.
– Да... Но объясняла же... Он меня спас... Вернула долг.
– Помню. Но... Он же на самом деле враг. Чудовище. Людоед.
– Откуда знаешь?..
– Вера вдруг села, и вся подалась вперёд. Говорить она внезапно начала громче, и с какой-то едва сдерживаемой злостью.
– Может, все эти чудовища, всё это, оно только в нашей голове? А?.. И своим отношением мы сами создаём себе врагов и проблемы?
– Поясни мысль. Не соображаю...
– Простая мысль. Представь попрошайку. Все проходят мимо, презрительно кривятся. Кто-то даже говорит - ты не человек, ты отброс. Ты ни на что не способен. И этому несчастному ничего не остаётся. Один сказал, двое сказали, может и ничего. А скажут сотни - и он сам поверит. Под прессом общественности, станет тем, кем его видят. Хотя, может, мог бы вырваться, подняться с этого дна. И так везде. Кого-то назовут врагом. Кого-то - неправильным, ущербным. Не суть. Повесили ярлык, не разобравшись. Поверили. Навязали. Сгноили. Понял?
– Понял, понял. Но... Согласиться не могу. Нищий, попрошайка, бомж - он стал таким только из-за того, что сам себе это позволил. Ты скажешь - он же имел возможность, мог пойти учиться, мог устроиться работать. А если нет? Если у него ни способностей нет, чтобы учиться, ни даже морально-волевых качеств, чтобы хоть как-то работать? Да, условно можно сказать, что любой человек в любой ситуации может выкрутиться. Но нужно учитывать, что люди-то разные. Что для одного норма, другому непосильно. Если банкира, воина, учёного оставить без денег и жилья - каждый из них сможет выкрутиться. Скорее всего. А если алкоголика и бомжа поставить на место президента страны - он тут же скатится, его сожрут. Каждый человек куёт своё будущее, и, к сожалению, не может прыгнуть выше головы. Это про приведённый тобой пример. И я в упор не понимаю, как он относится к нашей ситуации.
– Ладно, согласна... Пример плохой. Но в других-то ситуациях, всё верно. Уверена, многие становятся преступниками, отщепенцами, врагами, не потому, что у них призвание такое, а потому, что их не понимают, отталкивают...
– Может. Но тебе не кажется, что есть небольшая разница? Одно дело, когда речь о людях, условно нормальных. А другое - когда мы говорим о чудовищах-людоедах.
– А откуда ты знаешь, какими они были изначально? Сам же говорил: очень похоже, будто этот мир - соткан из наших страхов. Что мы ждём, то и видим. Может, если бы мы, увидев хоть сколько угодно страшного местного, улыбались и протягивали ему руку для знакомства - он бы становился совсем другими? Как ты тогда, с Тенью? Он ведь мог легко оберуться какой-нибудь кровожадной тварью. Но ты подошёл, погладил, защитил. И тот демон, которого я освободила. Он же тоже не плохой...