Шестерки умирают первыми
Шрифт:
Водитель Стас Шурыгин видел, как уехала машина, которая привезла на улицу Володарского Славу Агаева. Но Игорь Лесников совершенно правильно предполагает, что машина могла свернуть за угол и остановиться, а Платонов мог вернуться к дому, куда вошел Агаев и откуда он через несколько минут вышел. Во всяком случае, кейс из бордовой кожи у него есть. А лица водитель не рассмотрел… И про Совинцентр Платонов с Русановым разговаривал. И в среду с утра был каким-то озабоченным, задумчивым, отвечал невпопад. Все одно к одному. Одно к одному…
2
Стас Шурыгин не очень-то обрадовался, увидев Лесникова, но сдержался, виду не подал.
– Еще вопросы? – хмуро спросил он, вяло пожимая руку Игорю.
– Почти, – улыбнулся Лесников. – Сейчас проедем с тобой в прокуратуру, к следователю. Там дел минут на пятнадцать, и ты свободен.
– Зачем? – подозрительно спросил Стас. – Зачем в прокуратуру? А здесь нельзя?
– Нельзя. Да чего ты боишься-то? Ты же свидетель, а не обвиняемый. Ладно, ладно, поехали, это не больно.
В кабинете следователя Стасу объявили, что сейчас в присутствии понятых ему предъявят несколько «дипломатов» и он должен будет сказать, какой из них похож на тот, что он видел в руках у остановившегося перед машиной человека. На столе в ряд были выставлены шесть разных кейсов, обтянутых кожей разных оттенков – от ярко-красного до темно-бордового. Следователь попросил задернуть шторы, чтобы создать в кабинете полумрак, и зажечь мощную лампу, направив ее свет на стол.
– А это зачем? – удивился Шурыгин.
– Для восприятия цвета, – пояснил Лесников. – На улице уже смеркалось, а «дипломат» ты видел в свете фар. Ведь так?
– Ну, – подтвердил Стас.
– При таком освещении цвет воспринимается по-другому, не так, как при дневном свете. Понял?
– А, ну да.
Стас внимательно оглядел все шесть «дипломатов» и уверенно прикоснулся к одному из них.
– Вот такой, в точности такой, – уверенно сказал он. – И цвет, и металлическая окантовка.
Отпустив Шурыгина и понятых, Лесников удрученно покачал головой. «Дипломат», на который так уверенно показал свидетель, был взят сегодня утром у жены Платонова Валентины. Это именно его в прошлом году подарила Платонову Лена Русанова.
3
Ближе к вечеру Насте позвонил Андрей Чернышев. По его голосу она поняла, что не зря он боялся очередного понедельника.
– Опять? – только и спросила она.
– Опять, – подтвердил он с отчаянием. – Девятимиллиметровый револьвер Стечкина, выстрел в затылок примерно с двадцати пяти метров.
– Где?
– Ох, Аська, совсем не там, где ты думаешь. Я уже посмотрел по той карте, которую ты мне с компьютера распечатала. По первым четырем точкам у нас с тобой получился Хорошевский район, а когда добавилась пятая, предполагаемый центр сместился на восток. Примерно в район Беговых улиц, Белорусского вокзала, Тверской. Бывший Фрунзенский район или Свердловский. Ни черта не понимаю.
– И кто потерпевший?
– Местный житель, шел на электричку. Работает в Москве на обувной фабрике мастером цеха. Господи, ну кому он-то мог помешать?
– Андрюшенька, если мы имеем дело с сумасшедшим маньяком, то ему может помешать кто угодно, даже родная мать. На то он и маньяк. Только уж больно хорошо он стреляет для сумасшедшего, ты не находишь?
– Уже нашел. Так кого отрабатывать будем в первую очередь? Психически больных или спортсменов-стрелков?
– И тех, и других.
– Ну, ты идеалистка! – грустно усмехнулся Андрей. – Где столько людей взять? У меня инкубатора нет, а то бы я их собственной задницей высидел.
– Послушай, а почему твое руководство не ставит вопрос о создании группы совместно с нами? Убийства происходят в области, но ведь потерпевшие-то – москвичи, кроме последнего.
– Да у них там свои причуды, мудрят чего-то, политес соблюдают. Я знаю, что вопрос прорабатывался, а результата пока нет. А что, без официального приказа ты мне помогать отказываешься?
– Нет, конечно, что ты, я все сделаю, что нужно. У нас же с тобой отношения не служебные. Давай я тебя сведу с Борей Шалягиным, он сейчас командир отряда в нашем спецназе, в прошлом чемпион Европы по стрельбе. Он тебя сориентирует на первых порах. Хочешь?
– Хочу. Спасибо, Асенька.
4
Кира пришла поздно, и Платонов весь извелся, ожидая ее. С утра она отправилась на работу, чтобы оформить отпуск, потом позвонила, как и велел Дмитрий, Каменской.
– Не могу пока сказать ничего определенного, – сказала ей Каменская. – То, что вы мне вчера сказали, частично подтвердилось, но нужно еще кое-что проверить. Может быть, у Дмитрия есть версии, объясняющие, кто и почему мог убить Агаева?
– Я не знаю, – растерялась Кира. – Он мне не говорил.
– Так вы спросите его. Скажите, что я прошу его ответить.
– Хорошо, я спрошу, – машинально ответила Кира и тут же спохватилась: – Правда, я не знаю, когда он мне будет звонить, у меня нет с ним связи.
– Конечно, конечно, – миролюбиво согласилась Каменская, словно бы не заметив ее ошибку. – Я понимаю. Но если вдруг он объявится, вы все-таки спросите.
– Я спрошу, – послушно повторила Кира.
Дома она честно пересказала Платонову весь разговор с Каменской, не утаив и своей ошибки, от которой, судя по всему, ужасно расстроилась.
– Ничего, ничего, – утешал ее Дима. – Если Каменская так умна, как о ней говорят, она все равно понимает, что я никуда не уехал. А если она до этого не додумалась, то и ошибку твою не заметила.