Шестой Океан
Шрифт:
– Поэтому настоящий переполох начался не тогда, когда ты проник на борт, - продолжал Васька, - а когда вернулся.
Я уже набрал в грудь воздуха для следующего вопроса, но тут вдруг освещение в салоне быстро замигало, а из скрытых динамиков послышался странный шум, напоминающий звук бьющегося стекла.
Васька мгновенно вскочил с места и пулей ринулся в кабину. Мы же припали к иллюминаторам.
Над нами, закрыв половину неба, зависло что-то огромное, антрацитово-чёрное. По поверхности объекта то и дело пробегали
Гул двигателей изменил тональность, и мы рванулись вперёд. Я почувствовал лёгкое ускорение, но потом, после как-того щелчка, это ощущение пропало.
Объект над нами не сместился ни на миллиметр, перемещаясь в пространстве синхронно с «джетом».
Я поднялся и сделал пару шагов по направлению кабины пилотов. Через мгновение в салоне наступила невесомость. Я успел сгруппироваться, чтобы не удариться о потолок кабины. Возможно, в этом мне помог ранее приобретённый опыт.
С нами обращались подчёркнуто уважительно: никаких наручников и прочих унизительных процедур. Правда, с первых минут старались создать такие ситуации, чтобы я выпустил одну из пластин из руки, что меня, конечно же, насторожило.
Зачем я взял её в руку? Хороший вопрос. Я не знаю. Это было словно вспышка в мозгу, которая вызвала непреодолимое желание прикоснуться к этому предмету. Немедленно взять его в руки. И я не стал сопротивляться.
Что будет, если я поддамся на их уловки и отпущу пластину? Хотя бы на секунду? Понятия не имею, но рисковать не имею права: со мной сын и бывшая жена.
Лене, кстати, стало нехорошо, когда нас захватили. И я не могу её винить: слишком много свалилось на её голову за последнее время.
Сам захват вышел хоть и зловещим, но довольно мирным. Шансов пострадать не было никаких. После невесомости пришла абсолютная темнота. Внутри нашего «джета» погасло всё: даже дорожки аварийного освещения. И стало очень тихо. Как раз в этот момент я рванулся к своим вещам, чтобы достать одну из пластин. Оттолкнулся от потолка, сориентировавшись по памяти. И каким-то чудом не промазал.
Через пару секунд входной люк «джета» мягко отъехал в сторону. Те, кто нас захватил, не пытались маскироваться под людей, и за это я был им благодарен. Хотя Лена, возможно, со мной бы не согласилось. Она не теряла сознание, нет: её стошнило на пол самолётными закусками.
Пашка очень испугался за маму: обнимал её и гладил по спине.
К счастью, Лена быстро взяла себя в руки.
– Прошу, пройдёмте с нами, - сказал первый вошедший пришелец по-русски. Он был немного похож на ящерицу, которую обклеили бритвенными лезвиями и поставили на задние ноги. Разве что вместо глаз у него во лбу сияла красным светом узкая полоса. А вот нос был похож на земные аналоги: острый, с двумя ноздрями. Правда, усеянный теми же «стальными лезвиями».
Я подошёл к бывшей. Подставил плечо. Та благодарно опёрлась на меня. Сын шёл рядом, помогая поддерживать маму. Перед выходом я бросил быстрый взгляд в сторону двери кабины пилотов. Она была открыта. В самой кабине, насколько я успел разглядеть, никого не было.
Нас привели в это самое помещение. Металлический мешок без окон и дверей с пятью узкими сиденьями – «насестами», явно не предназначенными для человека. Один из признаков того, что наш захват был импровизацией. Видимо, получили каким-то образом информацию о нашем местонахождении и не стали мешкать.
– Наша единственная цель – это защитить вас, - говорил один из пришельцев, оставшихся с нами. Он был немного более массивным и широким чем тот, который первым вошёл на борт «джета». Самец? Есть ли у них половой диморфизм? Да кто ж их разберёт.
– Кто вы такие? – я, наверно, в десятый раз задал один и тот же вопрос, который последовательно оставался без ответа.
Пришелец довольно натурально изобразил вздох.
– Мы теряем драгоценное время, - сказал он, - скажите, вы помните, как звали вашу мать?
И так по кругу, уже больше часа, насколько я мог судить. Вопросы чередовались: некоторые казались логичными, другие – совершенно абсурдными и не имеющими никакого отношения к сложившейся ситуации. «Ваше воинское звание?» (перебьёшься) «Приходилось ли вам убивать?» (ага, так я и ответил, особенно при сыне) и даже «В чаще джунглей жил бы цитрус?»
На последний вопрос я, кстати, чуть не ответил автоматически продолжением панграммы. Но вовремя удержался. Я принял решение игнорировать все вопросы, даже самые элементарные.
Лена сначала цепенела от страха при каждом звуке голоса пришельца. Но потом начала оттаивать. Я даже пару раз замечал, что она была готова ответить на очередной вопрос вместо меня, но каждый раз поглядев мне в глаза отказывалась от своего намерения. К счастью. Я не знал почему, но мне это казалось важным.
Пашка тоже молчал. Он с тревогой следил за матерью. Мы как-то встретились взглядом, и я отчётливо услышал его молчаливый крик: «Пап, сделай же что-нибудь, наконец!»
Но я продолжал тянуть время. Оно мне было очень нужно, чтобы хоть как-то разобраться в ситуации.
На втором часу допроса я понял, что это мероприятие – просто ширма. Нас намеренно вводят стрессом и абсурдом в состояние пониженной критичности восприятия реальности. Если это так – значит, по каким-то причинам это единственная возможность до нас добраться.
Связано ли это с пластиной, которую я продолжал удерживать в руке? Скорее всего. Похоже на то, что артефакт каким-то образом нас защищает. И, возможно, способ захвата как раз был рассчитан на то, чтобы почти наверняка я не успел взять её в руки. Отсюда и невесомость, и темнота…