Шестой уровень
Шрифт:
Надеялась, что будет нелетная погода или хотя бы, на худой конец, землетрясение, которое разрушит аэропорт, но небо было девственно чистым, а сейсмологи заверяли, что движения земной коры в ближайшие дни не предвидится.
Других поводов, чтобы отвертеться от бестолковой поездки, к сожалению, не нашлось.
Полет занял час с копейками, но Володька, казалось, успел за это время похудеть на несколько килограммов. Во всяком случае, он почти не вылезал из туалетной кабинки и выглядел — хуже некуда...
Разумеется, их не встречали. Старая история, повторяющаяся из раза в раз. Опять ребята из филиала либо что-то перепутали и ждали в другом месте, либо у них машина сломалась. Почему-то у русских машины ломаются даже в Японии, Германии и Америке. Впрочем, торопиться было некуда, конференция начиналась лишь вечером.
Нателла быстрым шагом направилась к окошку «Информация», чтобы через репродуктор оповестить коллег о своем прибытии. Оператор, еле волоча ноги, плелся за ней.
— Тем, кто встречает журналиста Нателлу Полуян, просьба немедленно подойти к указательному табло, — разнеслось по аэропорту.
Минуло двадцать минут, но никто так и не появился.
— Нат, я отойду... — Володька опустил драгоценный «Бетакам» на пол. — Посторожишь? Я быстро.
— Конечно, иди-иди.
Ей было жаль парня. Страдает из-за того, что у него, видите ли, с вестибулярным аппаратом нелады. У других, кто ни разу в жизни на самолет не садился, лады, а у него нет... И так в жизни всегда, бодливые коровы остаются без рогов...
Нателла ненавидела это бестолковое ожидание.
Стоишь, как проститутка, и вынуждена терпеть на себе пошловатые мужские взгляды. Мужики в этом смысле везде одинаковы, что в России, что в Японии. Неизвестно еще, где хуже.
Нет, ничего интересного сегодня ей не снять, никаких важных новостей не узнать. Вообще, Япония страна скучнейшая. Может, лучше было оставаться в России?..
Глава одиннадцатая АС
Сжимая в руках автоматы, они стояли на отвесном берегу и смотрели, как по зыбкой поверхности океана расходятся гигантские круги. Подводная лодка стремительно уходила под воду...
На душе было как-то смутно. Счастье, что уцелели, что никто не ранен, но, с другой стороны, все-таки обидно, что не добили гадов.
— Хлопцы, а мы не одни... — вдруг произнес Гладий.
Действительно, неведомо откуда у команды оказалось вдруг много зрителей. Из-за камней и деревьев наблюдали за ними десятки внимательных глаз.
Дети, старики, женщины и мужчины смотрели на пришельцев испуганно — у тех было оружие в руках. Веня положил автомат на землю, поднял руки и сказал:
— Мир — дружба! Япония и Россия братья навек! Ура! — При этом он улыбался самой очаровательной своей улыбкой. Японцы по-прежнему были хмуры.
— Да они по-русски не понимают, — прекратил свою миссию доброй воли Сотников.
— Контакт с аборигенами не состоялся, — хохотнул Митяй. — Не вышел из тебя Миклухо-Маклай.
Турецкий попытался приветствовать аборигенов по-английски — результат тот же.
Но в этот момент из-за огромного валуна появился старец в простеньких холщовых штанах, цветастой рубахе с короткими рукавами и в белой панамке. И медленно, степенно двинулся к ребятам. Старец был настолько маленький и худенький, что издалека его легко можно было принять за ребенка.
Старец подошел к самой линии прибоя, злорадно плюнул в воду, затем посмотрел на ребят с нескрываемой благодарностью и, разгладив свою смешную козлиную бородку, сказал:
— Молодесь! Так им и нада!
Мужчины на какое-то время потеряли дар речи. А старик очень бойко заговорил, по-русски...
— Пирата плохая. Пирата хузе налоговая инспектор. Пирата приходит и забирает все.
Морской ветер пронизывал до самых костей, к тому же одежка у ребят была мокрая. И поэтому Веня не нашел ничего другого, как спросить: — Дед, а тебе не холодно?
— Не холядва, гразданина нацальвик. Я закалений.
— Закаленный? Ха, он закаленный! — Веня весело посмотрел на Митяя. — Вот тебе и япона мать!
— Дедуля, ты че, полиглот? Небось русский выучил только за то, что им разговаривал Ленин?
— Сибиря выудил. Квантуньски армия! — Старец выстрелил пальцем: — Пах-пах! Тязело была, осень тязело... Война с Совецки Саюза... Много смерть... А я — плен попадал. Лагерь сидел. Долго сидел. Хабаловск знаешь, гразданина нацальвик?
— Хабаровск-то? Знаю, конечво... — кивнул Митяй. — Надо же... Вот уж неожиданно судьба дружка-интернационалиста подбросила. Кому рассказать — не поверят. Как звать-то тебя?
— Акнра-сан.
— А меня Дима. Это вот Венька. А это Александр. Запомнил?
— Акнра-сан. — Старец с достоинством пожал всем руки. — Кусать хода?
— Хоца, хоца! — Веня приобнял деда за плечи. — И кушать хоца, и все остальное. Показывай дорогу, кормилец ты наш!
— Постойте! — остановил их Александр. — А с трупами что делать?
Взоры обратились на японца. Он теперь был вроде как за главного.
— Туда-туда, в землю! — махнул рукой старец.
— Закопать, что ли? — переспросил Митяй. — Так просто? А полиция? Где у вас здесь полиция?
— Нет полисия, гразданина начальник. Остров маленькая. Три сто селовека. Мала-мала.
Старик махнул рукой своим соплеменникам и что-то резко сказал им.
Несколько мужчин вышли из-за камней, поклонились ребятам и занялись скорбным делом погребения трупов.
А старик повел ребят вдоль берега, и через несколько минут они набрели на крохотное поселение. Двери построек выходили на один общий двор, посреди которого тянулся длинный деревянный стол.
— Говорите, Акира-сан, что вас здесь триста человек? — поинтересовался Игорь Степанович.