Шип и игла
Шрифт:
Тюремщики вышли, дверь гулко захлопнулась, снаружи послышался щелк задвижки.
Стены блестели росой. В сочленениях камней рос мох. Шип посмотрела наверх и увидела, что потолок сделан из бревен Между ними были щели, через которые проникал свет.
Шип сжала правую руку в кулак и постепенно напрягала мышцы рук. Ремень не поддавался. Она двинула плечом, и стул дико заплясал в воздухе. Она поняла хитрость приспособления: сиденье было подвешено на трех точках опоры, и едва она, пытаясь освободиться, нарушит баланс, все может окончится тем, что она повиснет в нелепой болезненной позе. Она может даже задушить себя веревкой. Шип перестала двигаться. Она с ненавистью думала о Братьях.
Путы, связывающие ее руки и ноги, не были тугими, но они сковывали движения, и конечности стали затекать. Это было ужасно.
Охранник приносил суп и воду через большие промежутки времени. Он подносил это к ее рту в чашке, привязанной к шесту. Шип проливала большую часть приносимого.
Оставаясь одна, она пыталась вычислить время. На раннем этапе в тренировки Стражей включались и пребывания в совершенно темной комнате в полном молчании. Она должна была измерить проходящее время и не появиться ранее чем через четыре часа. Если она выходила слишком рано, то получала от Нандры удары палкой — по одному за каждую ошибочную минуту. Упрямая Эрида получала десять палок за медлительность.
Как долог день? Количество часов ничего не значит, когда они бесконечно длинны. Шип считала минуты тысячами и желала, чтобы что-нибудь произошло в жутком однообразии.
Вошел Радо.
— Вы!
Он запрокинул голову и улыбнулся:
— Как ты попала туда?
— Я взлетела и построила стул! Позднее буду нести яйца. А как ты думаешь? Это сделал Госс.
— Он умница. Подвешенное состояние предохранит тебя от несчастного случая. Умно!
— Побереги восторги и спусти меня вниз. Мои пальцы на ногах готовы разорваться.
— Я не могу сделать этого, — сказал Радо.
— Почему? — закричала она. Затем она заметила выбритые места на его голове. — Мать, сохрани меня, — застонала она. — Тебя обратили.
— Это не совсем так. — Теперь Шип пришла в замешательство. — Дай мне объяснить. Я не тот кем я выгляжу. — Он схватился за лицо. — Тело заимствовано… Видишь ли, я — Факт.
— Хо-хо! Ты маленький божок, Радо. — Шип засмеялась.
— Здесь только доля моей сущности, полностью она не вместится ни в какую плотскую оболочку.
— Я не верю тебе, — ее стул опасно наклонился. — Это один из твоих фокусов.
— Как мне убедить тебя?
— Сделай что-нибудь божественное.
— Очень хорошо. — Он описал полный круг вокруг стула на уровне нескольких дюймов от ног Шип. — К сожалению, я не могу вести переговоры непосредственно с твоим разумом. Ты — женщина и потому не достойна… Может, ты хочешь послушать общую теорию относительности или закон Авогадро? Я могу сказать, что твое сердце бьется с частотой шестьдесят шесть ударов в минуту, а давление крови равняется сто двадцать на семьдесят.
Шип зевнула:
— Жалкая чепуха. Уходи, Радо, и благодари богов, что я не могу наложить руки на твое проклятое горло.
— Ты ненавидишь Радо, у тебя на то есть причины. Когда мы говорим, разум Радо общается со мной. Он все рассказывает мне о вас… Как вы встретились. Трагическая смерть Витии. Это не оправдывает варварского обращения с капитаном Сасрелом.
— Варварское! Подобного возмутительного поступка с сестрой храма не совершалось ни разу за двести лет. Старый закон предписывает жестокую расправу с покусившимся на служительницу Внутреннего Храма. Надо учить на примерах. Если бы жрицы не были защищены строжайшими законами, как долго, по-вашему, продержался бы Храм и его мирские сокровища?
Радо кончил кружить и сел, скрестив ноги, пониже Шип.
— Все это так не нужно, — сказал он спокойно. — Этот Сасрел погиб понапрасну. Ваш Храм прекратит существование через несколько кратких лет. Почитая меня, все станут богатыми и счастливыми. Мужчины и женщины найдут свои роли согласно природе.
— Вы хотите сказать, мужчины встанут над женщинами, — вставила Шип. — Вы предлагаете рабство половине человечества.
Радо снова улыбнулся:
— Таким образом, вы поверили в меня. Правда завладела ею. Этот мягкий, уверенный в себе Оратор был не Радо. Ее компаньон не был способен на такие шутки.
— Вы — Факт, — сказала она. Это не было вопросом.
Он поклонился иронически:
— Я — посланник бога.
— Какого бога? — выдохнула она.
— Единственного всевидящего божества, создавшего мир и правящего им.
— В таком случае вы знаете, для чего Радо и я прибыли в Миести?
— Да, чтобы убить Факт. Чванливая цель. Вы серьезно рассчитывали на успех?
Шип выгнула спину, натянув ремни. Факт не выказал испуга. Когда она прекратила свою демонстрацию, он повторил свой вопрос:
— Вы рассчитывали на успех?
— Победить или умереть в попытке, — тяжело дыша ответила Шип.
— Гм, таково кредо любого фанатика. Радо прав в отношении вас. Он считает, что вы ни о чем больше не думаете, как о своей миссии. Он полагает, что вы никогда не замечали восхода солнца, не слышали щебета птиц, никогда не смеялись по глупому, пустяшному поводу.
— Мысли графа Радо не имеют большего достоинства, чем писк комара, — ответила она. — Почему вы подвергаете меня проверке? Чего вы хотите? Признания вашей рабской веры?
— Я предпочитаю обращенных мученикам, — сказал Факт. — Город молящихся всегда лучше, чем погребальный костер мертвых врагов.
— Здесь перед вами нет обращенной.
— Я понял это. Сожалею. В мыслях Радо я проследил нечто, возбудившее мое любопытство. Моя главная движущая сила — любопытство. Я всегда хочу знать больше. Я хочу изучить вас. Вы знаете, что он восхищался вами?
Шип презрительно рассмеялась, раскачивая стул.
Факт придал лицу Радо печальное выражение:
— Это правда. Он боялся вас. Почему?