Шипы желания
Шрифт:
Или нужно было что-то от меня.
С тяжелым сердцем я кивнул, и она поцеловала меня в лоб. "Спасибо."
Быстро проверив микрофон и кратко кивнув, она оставила меня в углу сцены, прямо за занавесом, и выбежала.
Я затаил дыхание, ожидая, пока утихнут приветственные аплодисменты. Она любила оперу, но еще больше любила внимание. Она жила ради этого. Я любил петь, это чувство увлечения и прекращения существования мира,
Первые ноты разнеслись по воздуху, и меня охватило то же ощущение плавания.
Я пел для мамы, которая всегда была здесь. Для Отца, которого никогда не было.
Я закрыл глаза, наполнив легкие, и пел высокую до, черпая ноты и эмоции откуда-то глубоко, куда я редко заходил. Я выложился на полную, вытягивая из диафрагмы. Слова сдавили мои легкие.
Когда последняя нота прозвучала в пространстве, наступила тишина.
Мягкий. Ностальгия. Темный.
Я замерла, когда последняя нота слетела с моих губ, и грустные итальянские слова сотрясли мои кости. Мои глаза горели под закрытыми веками, столько эмоций перекатывалось в моей груди.
Было неправильно, что мы с мамой изменяли. Это неправильно, что я пел, но мне хотелось вернуться в Америку. Мы были в дороге слишком долго, и я скучал по запаху гамбургеров, приготовленных на пару крабов и залива.
Я все это пропустил.
Тишина воцарилась в большом оперном театре, и мне вспомнилось — не в первый раз — о том, как сцена под моими ногами стояла на протяжении веков. Я чувствовал себя привилегированным быть здесь, но мне хотелось бы, чтобы это происходило при менее обманчивых обстоятельствах. Как будто вселенная меня слушала, мои глаза распахнулись, и я обнаружил возвышающуюся надо мной фигуру, но освещение на сцене было слишком тусклым, чтобы ее разглядеть. Я прищурился, давая глазам привыкнуть, и был встречен яростным взглядом.
Я громко ахнул. Нас поймали.
Я попытался бежать, но споткнулся и столкнулся с твердым телом.
Моя голова взлетела вверх, щеки пылали.
Тут до меня дошло, с кем я столкнулся… С свиданием моей матери. Единственная причина, по которой я узнал его, заключалась в том, что я шпионил за ним через шторы нашей временной квартиры, когда моя мама выходила ему навстречу. Я думал, что он был самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видела.
Мануэль Маркетти.
«Мне очень жаль, сэр», — выпалила я, лихорадочно ища маму — кого угодно — чтобы спасти меня.
Затем,
Сжав руки в кулаки, я ударила его по животу, надеясь, что он упадет и даст нам с мамой окно, чтобы сбежать. Это не так. Вместо этого он замер, схватил меня за плечи и оттащил прочь. Его темные глаза встретились с моими, мое сердце колотилось частично от неверия в то, что я сделал, а частично от страха, но прежде чем он успел отвести нас к оперному директору и положить конец маминой карьере, я пнула его по голени и бросилась бежать.
Это была не первая моя встреча с насилием, и, к сожалению, не последняя.
Много лет спустя я задавался вопросом об этом человеке, но с годами я вспоминал все меньше и меньше его черт. А ужасное событие, последовавшее несколько дней спустя, заставило весь этот инцидент затеряться в уголках моей памяти.
Хотя теперь, размышляя, я вспомнила, как несколько дней фантазировала о свадебных колокольчиках и белом платье, которое надену, когда выйду за него замуж. Потому что, к моей огромной радости, в тот же день он расстался с мамой. Он был первым мужчиной, который сделал это, и, к моему большому облегчению, она так и не узнала, что он узнал о нашей маленькой схеме.
Никогда за миллион лет я не могла себе представить, что проведу с ним одну ночь.
«Мир тесен», — тихо пробормотал я про себя. Слишком маленький.
Мощеные тротуары Города Света приветствовали стук моих лабутена. Я прокляла вчерашнюю Афину, которая настояла на том, чтобы носить туфли на высоких каблуках, из-за которых я была похожа на проститутку — уставшую, голодную проститутку.
Улицы были заполнены готовящимися к открытию кафе, но теперь ничто из этого не могло утолить мой голод. Я устало вздохнул, когда меня обхватили несколько рук.
— Черт, — прошипел я, развернувшись и прижав руку к своему колотящемуся сердцу. — Ты напугала меня, Рейвен.
Она посмотрела на меня с игривым выражением лица. «Может быть, тебе стоит испугаться. Я преследовал тебя последние пять минут, а ты меня не заметил.
— Может, тебе стоит перестать меня преследовать, — сказал я, сузив глаза, когда они осматривали ее. Она тоже была в той же одежде, что и вчера вечером. "Откуда вы приехали?"
Она пожала плечами. «Я встретил… кого-то и решил почесать зуд».
Я поднял бровь, ожидая, пока она объяснит, но выражение ее глаз было моим ответом.
«Не Эйден Каллахан», — выдохнула я. «Господи, прошлой ночью, должно быть, было полнолуние».
Рейвен вложила свою руку в мою, и мы продолжили идти. "Почему? Ты тоже связался с мафиози? Я бросил на нее кривой взгляд, и она ахнула. «О боже мой, ты это сделал!»
Я вздохнул. — Почему ты говоришь так гордо?
Полные губы Рейвен изогнулись в улыбке. "Я не знаю. Возможно, это заставляет меня чувствовать себя лучше».