Шишки без ягод
Шрифт:
— Ну, нет, — возмущёно фыркнул профессор. — Хватит с меня горелого мяса. Горелые грибы я уже не перенесу. Так что, живо за водой! — цыкнул он на Маню с Корнеем. — А я чищу грибы.
Виноватая парочка, прихватив ведро и котелок с остатками утренней трапезы, быстренько шмыгнула к водопаду. Не прошло и двух минут, как от ручья послышался радостный смех Маши и весёлый голос Корнея, что-то ей рассказывающей.
— Тяжёлый случай, — констатировал Димон, — кивая в сторону водопада. — Как бы эта штука не оказалась заразная.
— Ага! — согласился с ним Сидор. — Как бы нам самим без обеда не остаться. Они не больно то и торопятся.
Всё ещё рассерженный профессор, не заставляя себя долго упрашивать, рявкнул так, что лошади, мирно пасущиеся возле костра, шарахнулись в стороны. Пристыженная парочка, виновато улыбаясь, сразу же объявилась возле костра с котелком и ведром, полными воды. Однако, по их затуманенным глазам, было ясно, что никакие угрызения, ни совести, ни чужих желудков, на них совершенно не действуют.
— Да, — задумчиво прохрипел уставший и голодный как собака Сидор, — так и до вечера не уложимся.
Однако дальше всё пошло привычным, устоявшимся порядком, и быстро пообедав грибным супчиком, или вернее будет сказать, грибной кашей, вернулись обратно к разговору о долине, задумавшись, для начала, а как это всё называть.
Маня, вспомнив про своё какое-то счастливое деревенское лето, давно когда-то в прошедшем детстве, предложила не заморачиваться с названием и назвать эту долину "Хуторок".
— А что? — горячо начала она всех убеждать. — Хутор — это уединённое поселение с ограниченным количеством людей, — выдала на академическую справку.
— Ну, если посчитать количество участников, — усмехнулся Сидор, осматривая небольшую компанию, — то действительно, хутор.
— Раз вам всем нравится, — откликнулся Димон, оглядывая утвердительно кивнувших ему профессора и Корнея, — то и я не прочь. Хутор, так хутор.
— Какой хутор, — тут же рассмеялась Маня. — Выселки! Лешие Выселки.
— Почему это Лешие? — возмутился Димон, — Может быть Комариные. Во, Комариные Выселки. Звучит? Звучит, — гордо заметил он.
— Нет, — не согласилась Маня. — Сюда никто, окромя лешего и нас, сам, своей волей не попадёт. А значит и хутор должен называться Лешие Выселки. И нам хорошо, и лешему приятно.
— Вы, я вижу, без меня, меня женили. К делу, значится, пристроили. Уважить удумали. Это хорошо, — неожиданно проскрипел рядом знакомый голос.
— Тьфу, ты, чёрт! Явился! — аж подскочил от неожиданности Сидор. — Заикой оставишь!
— Не чёрт, а леший, — заметил леший. — А явился я, чтобы поблагодарить, за внучка своего. Он, пообщавшись с вами, теперь от меня не отстаёт, всё к вам отпрашивается. Интересно с вами, говорит.
— Так, что если вы не против, то я его опять к вам пришлю. Пусть дальше ума набирается. С людьми то ему проще, да и веселее будет, чем одному, да со зверями в лесу.
— Это что, в доме, что ли? — возмутилась Маня. — Леший? Ты, старый чего? В доме же домовой должон быть. Какой леший?
— Тьфу, на тебя, — рассердился лесной хозяин. — Да в лесу он будет, на плантации этой вашей за шишко-ягодой присматривать. То, сё, да мало ли ещё дел то будет.
— О! Кстати! — воскликнула Маня. — По поводу зверей. А как там Катька с хахалем своим поживают?
— Хорошо поживают, — степенно кивнул головой леший. — А внучку, я теперь других помощников выделил. Постепенней, да порасторопней, чем эта шелобуда.
— Значит, — продолжал леший, — внучка скоро ждите. Хочу, чтоб при вас постоянно был. Учился, так сказать, уму разуму. Да и за вами, глаз, да глаз нужен. Хозяйство у вас растёт, развивается. Вот пусть он и приглядывает. Не уследишь, так вы тут таких делов наворочаете, — хохотнул он. — Ну, прощевайте пока, — повторил он и как-то разом, незаметно растворился в зелени кустов.
— Ну вот, — радостно потёрла руки Маня, — и решили. Называем наш хутор — "Лешие Выселки". А теперь пошли, поставим Городского Голову в известность о том, что у него появилась новая административная единица, да ещё с таким весёлым названием.
— Только вот, о реальном лешем, — заметил Сидор, — я бы никому говорить не советовал бы. Кто этих местных знает. Удумают ещё чего. Ищи потом новое место. А мне здесь нравится.
— Ну, вот и ладно, — вставил слово профессор, — значит переселяемся. А сейчас поехали. Вечер уже. Пока доедем совсем стемнеет, а в столовке, поди, жрать дают. Надо бы ещё хавчика на кишку бросить, а то с такими поварами, — бросил он недобрый взгляд на ухмыляющуюся Маню, — совсем ноги протянешь, без всяких ящеров.
Поскольку собирать им особо было нечего, то не более чем через час, отряд покинул долину. Лишь столб белого пара, поднявшийся над костром, показал место, где они ночевали.
К городу добрались уже чуть ли не ночью.
— Похоже, возвращаться поздно вечером, у нас входит в традицию, — иронично проговорил Сидор, уже на подъезде к воротам.
— А, что? — ответил профессор. — Не так уж и плохо. Зато, выспимся дома, а поутру и делами займёмся.
В городских воротах их встретила стража, ещё на подъезде начавшая измываться над их мокрым и жалким видом. Десятник, видимо из землян, весело скаля зубы, требовал предоставить им экологический сертификат на грязь, ввозимую в город и плату за дополнительные услуги по уборке мусора, тыча рукой в комья тины, свисающие по бокам профессорской лошади. Сидор с Димоном и профессор, мрачно насупившись, собрались, было, вступить в ругань и перепалку, раздражённые очевидной правотой стражи, но положение спасла Маня. Пребывая в состоянии, перманентного счастья, глупо улыбаясь и смотря вокруг глупыми от рвущегося наружу счастья глазами, она одним своим видом прекратила всякие насмешки. Ещё немного поворчав, для порядка, старший смены, раз только взглянув на Машу, пропустил их в город, не преминув, напоследок, заметить, что староста их ещё с утра ждет, и просил зайти, как прибудут.
Однако тем вечером попасть к городским властям не получилось. Усталые, грязные и мокрые путники решили, что в таком виде не то что к старосте, а и к чёрту в зубы не пойдут. Поэтому, всё, оставшееся до темноты время было посвящено уборке, стирке и штопке одежды. Только уже глубокой ночью, при свете лучины, они смогли поесть запасёнными остатками холодной грибной похлёбки и завалились спать.
Рассвет начался уже привычным образом. Правда, теперь уже, ни для кого не было секретом, кто это, таким образом подымает хозяев. И поэтому вся компания, проснувшись, с нетерпением перебирала, с вечера припасённые, метательные орудия и ждала, когда же Староста просунет свою безбашенную голову в проём двери. Однако Староста был хитёр, умён и внутрь не полез, продолжая стучать палкой по останкам дверного полотна. Поняв, что развлечения не предвидится, начали неохотно подыматься.