Шкатулка хитросплетений
Шрифт:
— Вы все еще можете изменить свое решение относительно Хорриса Кью, Ваше Величество, — тихо посоветовал Тьюс, который не был готов уступить окончательно.
Но Бен все еще думал о своей жизни и, истолковав слова волшебника соответствующим образом, решил, что его оценка неверна. Он человек, который вновь нашел себя, осмелившись пойти на такой риск, какой другие сочли бы неприемлемым, и менять свое решение было бы неразумно. «Скоро я стану отцом», — подумал Бен, вновь изумившись. Каково это будет мужчине, который дожил до сорока лет и ждет своего первенца?
В коридоре послышались тяжелые шаги, и в комнату вошел человек, высокий, худой и странный на вид, нос, уши и кадык торчали, словно прилепленные по-детски неумелой рукой. Он был одет в серые одежды просителя, которые, похоже, прежде служили ковриком в конюшне. Ноги у него были босые и грязные, руки умоляюще сжаты у груди, все тело понурено. Он приближался, шаркая ногами, дергая головой. На плече у него сидела черная птица с белым хохолком и внимательно осматривала все блестящими глазками.
— Великий король! — воззвал к нему Хоррис Кью, падая на колени. — Спасибо, что вы согласились меня принять!
Бен неторопливо поднялся, решив про себя, что более безобидного с виду человека еще не видывал.
— Встаньте, — приказал он. — Послушаем, что вы можете сказать. Охарактеризовали вас довольно плохо.
Хоррис встал, и его ковшеобразное лицо выразило обиду. Одно веко у него дергалось, отчего он походил на человека, пугающегося мнимого удара.
— Я во всем признаюсь. Ваше Величество. Я совершил все то, в чем меня обвиняют. Что бы вам ни рассказали советник Тьюс и Абернети, я во всем сознаюсь. Я не собираюсь ни с чем спорить. Я просто хочу попросить прощения.
Тьюс хмыкнул:
— Что ты затеваешь, Хоррис Кью? Я абсолютно уверен — ты что-то затеял!
— Га! Больши лучше! — гаркнула птица.
— Эта птица кажется мне знакомой, — заявил Абернети, мрачно щурясь на Больши.
— Это простая майна, спутница моих странствий.
Веко у Хорриса Кью задергалось вдвое быстрее. Абернети нахмурился:
— Надо полагать, ты научил свою спутницу бросаться на собак?
— Гаааа! Блохи! Блохи! — крикнула птица. Бен вышел из-за стола и встал между Абернети и птицей.
— Разве вы не должны находиться в изгнании, Хоррис? Что вас привело обратно?
— Ваше Величество, я просто хотел бы попробовать начать все сначала. — На угловатом лице Хорриса отразилось искреннее сожаление. — У меня было двадцать лет, чтобы раскаяться, осознать свои ошибки, обдумать свои дурные поступки. Советник Тьюс подтвердит вам: мне повезло, что я убежал из Заземелья живым. Но теперь я хотел бы вернуться домой и начать новую жизнь. Это возможно?
Бен внимательно смотрел на него:
— Не знаю.
— Не делайте этого. Ваше Величество, — мгновенно предостерег его советник.
— Даже не думайте делать, великий король, — добавил Абернети.
— Га! Ура Хоррису, ура Хоррису! — провозгласила птица.
— Спасибо, Больши, — ласково погладил Хоррис птицу и снова посмотрел на Бена. — На тот случай, если вы разрешите мне вернуться, Ваше Величество, у меня есть план. Я ничего не буду просить ни у вас, ни у кого-то еще. Только чтобы меня не трогали. Я проживу остаток своих дней отшельником и никого не буду беспокоить. Но если появится необходимость, я буду готов служить в любом качестве. Я обладаю некоторым знанием магии, которое может оказаться полезным. Я предлагаю вам воспользоваться ею, когда вы сочтете нужным. Вы можете быть уверены, что я приду, если меня позовут.
— Сдается мне, что именно применение магии и послужило причиной вашего изгнания, — мягко упрекнул его Бен.
— Да-да. Увы, это правда. Но я не буду вмешиваться в дела страны или ее жителей, если меня не попросят, — сказал Хоррис. Больной глаз продолжал судорожно подмигивать. — Если я нарушу этот уговор, вы можете немедленно снова отправить меня в изгнание.
— Нет! — сказал советник Тьюс.
— Нет! — поддержал его Абернети. Бен старался сдерживать улыбку. Ему, наверное, следовало бы отнестись к происходящему серьезнее, но слишком трудно было заинтересоваться человеком с внешностью этого типа. К тому же его самыми страшными проступками было то, что он заставил кур летать, а коров — восстать против фермеров.
— Га! Красивая леди! — неожиданно свистнула птица.
Ивица улыбнулась и взглянула на Бена. Он вспомнил о ребенке.
— Я подумаю и дам вам ответ через несколько дней, — объявил Бен, не обращая внимания на стоны советника и Абернети. — Тогда, видимо, вы сможете вернуться.
— Буду счастлив. Ваше Величество, — отозвался Хоррис Кью, низко кланяясь.
— Спасибо, спасибо вам! Я очень вам обязан.
Он поспешно начал пятиться и был выпровожен из замка. Бен с интересом подумал, что за птица этот Больши и сколько слов она может произнести.
— Ну, это было монументально глупое решение! — с отвращением бросил советник Тьюс. — Если мне позволено высказаться, великий король!
— Позволено, — ответил Бен, поскольку тот все равно уже высказался.
— А в птице действительно есть что-то знакомое, — пробормотал Абернети.
— То, что человек выглядит безобидным, еще не значит, что он действительно таков, — не унимался советник. — В случае с Хоррисом Кью внешность не просто обманчива, она прямо-таки лжива!
Но Бену уже надоел этот разговор, и он предупреждающе поднял руку.
— Джентльмены! — укоризненно проговорил он, надеясь вызвать досадливые взгляды, но ему пришлось удовлетвориться враждебным молчанием. Он вздохнул. Наверное, нельзя рассчитывать, что все всегда будет получаться так, как ему хочется. Вот почему, как правило, приходится идти на компромиссы, — Мы поговорим об этом попозже, ладно?
Ивица поднялась и встала рядом с Беном. Когда она взяла его под руку, он улыбнулся.
— Сельдерей! — громко окликнул Бен и, когда повар появился рядом с его волшебником, писцом и гонцом, спросил: