Шкатулка
Шрифт:
Тем временем, Джейн не находила себе места. Нужно было идти на пост – все-таки, полковник объявил повышение бдительности и в лагере оставаться было нельзя, а с другой стороны ее душа не находила ни покоя, ни выхода из положения. Как же хотелось, чтобы все было по-старому, забыть об этом нелепом конфликте и начать все сначала! Точно! Нужно начать все сначала. Как будто, ничего не произошло. Отличная мысль! Я смогу выйти из этого положения с достоинством, а он пусть или мучится, или просит прощения. Любопытно, где он сейчас и о чем думает? Да где ж ему еще быть? Сидит, наверное, как сыч на березе и …рыдает! Она не смогла сдержать истерический смех. Ей вдруг ясно представилось, как
– Джейн, прости меня, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть!
– А я и не думала обижаться, - с независимым видом произнесла она.
– И, все равно, прости. Наверное, я вчера сказал что-то неправильное, дурное… Но, видит бог, я этого не хотел. Джейн сохраняла молчание и независимость.
– Ну, что мне сделать, чтобы ты на меня не сердилась? Встать на колени? Так нет, не встану. Я тоже гордый. Да и не за что было на меня так обижаться. Я не сказал тебе ничего обидного.
Глаза Джейн округлились, брови взлетели вверх. Она хотела было возмутиться, но тут вдруг поняла, что с этим русских подобные дамские штучки не проходят. Стоит ей сейчас задрать нос, и она его уже точно больше не увидит. Сердце защемило. Лицо ее изменилось и разгладилось, приобретя ангельский вид.
– Прости меня, я дура, - еле прошептала она и руки их сплелись. Говорить было больше не о чем. Он гладил ее волосы, лицо. Их губы нашли друг друга и долго еще не могли разомкнуться. Этот день был, наверное, самым счастливым в их жизни. Они растворились друг в друге. Весь день они не могли расстаться и говорили, говорили… Спроси – о чем? Вряд ли кто-то из них смог бы это пересказать. Но день, к сожалению, подошел к концу.
— Вот и кончилось наше с тобой дежурство. Усиленное, - рассмеялся Василий
– Ах, как же жалко, что день такой короткий! Мне еще так много нужно тебе сказать! И мне так обидно, что я ничего не успела.
– Не переживай, Джейн. У нас с тобой еще вся жизнь впереди!
— Это правда? Мы и вправду будем вместе? А как же это будет? Мы же живем в разных странах? – со слезами на глазах подняла голову Джейн
– Для любви не существует преград. Мы все равно будем вместе. И никто не сможет нас разлучить.
– Ты и вправду меня любишь?
– Конечно
– А когда ты успел? – она улыбнулась сквозь слёзы.
– Сразу. Сразу, когда тебя увидел.
– В прицел? – рассмеялась Джейн
– Я видел тебя во сне, а прицел потом очень удачно совместил сон и явь.
– Да, мы его оба будем любить. И беречь.
Когда влюбленные расстались, солнце уже зашло за горизонт и Джейн оставалось только его отражение на небе, освещающее ей дорогу в лагерь. Перед ее палаткой сгорбившись сидел Шон. Его мне только не хватало! Сейчас обязательно испортит мой самый счастливый день в жизни. Господи, хоть бы покороче.
– Ну, как там наш русский? Джейн решила не отвечать на его вопрос и пройти мимо. – Что же ты молчишь? Уже готовишься к свадьбе? – голос Шона был мерзким и скрипучим. – Меня-то пригласишь? Вроде, не чужой человек? Джейн остановилась.
– Слушай, если тебе так хочется с кем-нибудь поговорить, иди на кухню и там найди себе собеседника, а меня не трогай.
– Ишь ты, какая она стала недотрога! А мне, может, хочется поговорить именно с тобой, и именно о русском!
– голос Шона срывался на истеричный фальцет, он вскочил и бегал вокруг нее, брызжа слюной.
– Во-первых, сядь на место и не плюй мне в лицо. А во-вторых, будь добр успокоиться и вести себя, как мужчина, а не как престарелая истеричка! – Джейн говорила железным командирским голосом, который, кажется, отрезвил Шона.
– Прости меня, я это… не нарочно… Просто обидно. Я тебя потерял.
– Дурачок, - сердце Джейн смягчилось, - Ну, кто же может приказывать своему сердцу? Не переживай, у тебя тоже все будет хорошо.
– У меня уже хорошо никогда не будет. Я тебя потерял. Я… люблю тебя.
– Я это знаю, но ничего не могу с собой поделать.
– А может, ты, все-таки попробуешь? Ведь так же бывает – сначала девушка парня не замечает, а потом понимает, что он – ее единственный? Я читал. Это точно бывает.
– Может, и бывает. Не знаю. У меня в этом деле очень мало опыта. Давай-ка не будем ничего загадывать и пойдем спать? Хорошо?
– Я убью его, - прошептал.
Он отвернулся и, убитой походкой, двинулся в сторону кухни. Бедный мальчик. Ну, что я могу сделать? Да ничего. Думаю, это скоро пройдет. Во всяком случае, очень хочется на это надеяться. Правда, меня пугают его слова. Конечно, все это глупости. Мальчишеские глупости. Не нужно об этом думать. Ах, как же я счастлива! И почему я раньше этого никогда не испытывала? Это такое чудесное чувство! Хочется летать, порхать, как бабочка и всем-всем рассказать о нем!
Так и прошла бессонная ночь. У Джейн и Василия в эйфории от своих новых чувств, у Шона – от злобы, ярости и бессилия. У полковника Моргана – в нехорошем предчувствии того, что вскоре, по данным разведки, довольно крупные силы противника собираются атаковать остров, а ему со своими тремя десятками солдат выстоять не представляется никакой возможности. Если, конечно, не помогут русские… Но командование строго-настрого запретило с ними общаться, а, тем более, просить у них помощи. Непонятно, почему? Они, все-таки, союзники, и их роль была бы решающей. И кто ж знает, какая у них численность? Вот теперь и переживай за это. Нет, смерти он не боялся. Он боевой офицер, и готов принять ее в любой момент. Она давно уже ходит с ним рядом. Так что, если раньше он на нее и косился, то потом просто перестал обращать на нее внимание. Когда подставит ножку, тогда и подставит. От судьбы не уйти. Жалко, конечно, что вот вроде и конец войне, а убить еще могут. Но по собственному опыту он знал, что лучше от нее не прятаться. Тогда точно догонит. А проще всего, о ней забыть и не думать. А, ничего! Оба сына уже взрослые, матери помогают. Ее только будет жалко, ведь уж почти 40 лет вместе. Нет, надо гнать от себя эти мысли и думать о том, как встретить противника, дабы не получить процесс внезапности. Думать, думать…
В последующую неделю все шло своим чередом. Корпус усиленно готовился к наступлению врага, полковник руководил и мыслил, Джейн и Василий купались в своей любви, а Шон вынашивал план мести.
– А откуда ты так хорошо знаешь английский?
– спросила Джейн. – Ты случаем, не английский шпион? Уж больно мне твое произношение знакомо. Признавайся!
– Джейн схватила Василия, и они покатились по траве, звонко смеясь.
– А вот и не скажу! Шпионы не сдаются!
– Ну, тогда я буду тебя пытать! Как? А вот как. Защекочу до икоты. А впрочем, лучше залюблю. Это пострашнее будет.