Школа 1-4
Шрифт:
Прош?л ещ? год, и у старух стали рожаться дети, кривые и сморщеные, будто уже состарившиеся, подавая надежду на возрождение вымиравших было деревень. Маша к тому времени превратилась в горбатую бледную девочку с оттопыренной нижней губой, жила она прямо в церкви, гадила по углам, и пом?т е? источал какую-то жгучую, незнакомую вонь. При помощи своего пом?та Маша беспрерывно портила иконы, наводя на ликах глаза и подмазывая им губы. По праздникам в церкви читали Евангелие задом напер?д, плевали в распятие и, по очереди залезая на алтарь, с визгом мочились на священное писание. Маша руководила оргией, выкрикивая хриплым голосом ругательства и в конце всегда испражнялась, подтираясь раскрытой
Когда Соня появляется на пороге церкви, ид?т вечерная молитва, которую протяжно читает Нил Гаврилыч, спустив штаны до колен и на ходу заменяя все слова в молитве непристойностями. Над алтар?м качается, д?ргаясь и поворачиваясь вокруг своей оси, повешенная Машей кошка, из которой капает жидкое кошачье дерьмо. Вокруг стоят со свечками старухи в траурных платьях и платках, крестят себе тощие задницы и иммитируют ртами испускание кишечных газов. Зыслышав скрип дверных уключин, они оборачиваются к Соне. Их сухие востроносые лица кажутся Соне совершенно одинаковыми, словно Маша создала в Гороховках свой собственный народ.
Нил Гаврилыч переста?т богохульствовать и, направив волосатое рыло к двери, с прищуром глядит на Соню и сдавленно рычит. По знаку этого рыка старухи оскаливаются и начинают наползать на Соню, пятиточечно крестясь свободными от свечей руками. Но Соня смотрит не на них, а за алтарь, где стоит Маша. Глаза маленькой горбуньи блестят, как ч?рные яичные желтки, спутанные грязные косы свисают по обе стороны лица. Держа зубы сжатыми, она растопыривает губы и изда?т тихий свист. Соня чувствует, как талисман с ледяной болью вонзается ей в грудь, словно пытаясь спрятаться за тонкой сониной кожей. От боли Соня раскрывает рот и стискивает кулаки. Сквозь сл?зы она видит, как из задней затен?нной стены церкви является огромный человек с головой козла, одетый в ч?рную шубу. Его глаза, в точности такие же, как у Маши, приковывают Соню за ноги к полу.
Отец, хрипит Маша. Дай мне убить е?, отец. Или ты любишь е? больше меня.
Соня не может ни пошевелиться, ни крикнуть. Она чувствует только морозный взгляд козлоголового и боль в груди, куда вош?л талисман.
Дай мне убить е?, отец.
Старухи бросаются на Соню, хватают е? и тащат, как куклу, к стоящему у стены перев?рнутому кресту из двух бр?вен. Визгливо сквернословя, они раздевают Соню, царапая е? острыми ж?лтыми ногтями, и привязывают вниз головой за ноги на кресте. Нил Гаврилыч хрипло взывает к Богу, чтобы покрыть его отборной тошнотворной руганью. Старуха Григорьевна прибивает Сонины руки гвоздями к перекладине. От боли Соня закатывает глаза и дико ор?т. Бесноватые бабки выползают из всех углов, щипают тело девочки и суют кривыми пальцами ей в глаза, а одна из них, Ульяна Игнатьевна, тычет в живот Соне сапожным шилом. Нил Гаврилыч направляется к месту действия, чтобы изнасиловать Соню, пока она ещ? жива. Но горбунья хватает его за край рубахи и он непонимаще и зло рев?т, тыча руками в воздух. Наконец старух становится так много, что они поднимают вер?вками крест с пригвозжд?нной к нему Соней и крепят его на стене.
В зареве свечей видны следы ожогов и синяков на теле Сони. Подходит горбунья, от которой сильно пахнет мочой. Соня, кривясь от боли, всматривается в е? перев?рнутое лицо. Уродка прижимает растопыренную ладонь к сониному животу.
Я убью тебя и моей силы будет больше. Незачем делить силу. Скоро везде будет моя сила. Отец отда?т тебя мне.
Маша протягивает в сторону руку, повисающую в пространстве. Из темноты в не? ложится шило. Маша сжимает кулак и приставляет холодное колючее шило к сониной груди напротив сердца.
Уходи, говорит она и нажимает всем телом. Шило с тихим влажным хрустом проникает
Маша вынимает шило, за которым из дырки в сониной груди сразу начинает течь стру?й кровь, и поворачивается к пастве.
– Мы причастимся ею, - говорит она.
– Дайте только крови стечь на пол храма.
В ответ ей разда?тся склеротический вой. На фоне изумл?нно раскрытых остановившихся глаз распятой и кровоточащей Сони начинается земляная свадьба.
Путеец Василий совершает свой утренний обход. Он уже сильно напился по мучительной необходимости ежедневного опохмеления, поэтому ноги его ступают неровно, грузно сдвигая насыпной гравий. Василий неразборчиво гундит, пытаясь песней разбавить монотонную тоску своего пути, покрытого моросящим осенним дожд?м. Временами он с глухим звоном ударяет железной палкой по рельсу, прислушиваясь к отражению звука в неоглядной полевой дали. Рабочая жизнь Василия была бы похожа на путь осла, отставшего от своего каравана, если бы не пойло, которое он непрестанно заливает себе в глотку. От пойла Василию делается вс? до одного места и он забывает свой исчезнувший в зеркальной дали караван.
С мычанием Василий поднимает глаза от шпал и видит, как по железнодорожному пути ид?т голая грязная молодая женщина с пятном крови на лице. Василию наплевать, кто избил и изнасиловал женщину, он просто смотрит на е? ступающие по шпалам голые ноги. Он знает, что теперь прид?тся давать свидетельские показания серым милиционерам, но на это ему тоже наплевать. Он смотрит на голые ноги женщины, пока она не подходит совсем близко. В руке она держит искривл?нный на конце кусок ржавого железа. Женщина проходит мимо Василия и тот решает немного выждать, прежде чем обернуться и посмотреть на е? голый зад. И тогда железная палка наотмашь бь?т его сзади по голове.
Василий валится на насыпь и сползает по сыпящемуся гравию вниз. Женщина ускоряет его сползание ударами ноги, затем снимает с Василия в кустах одежду и надевает е? на себя. Из кармана оранжевой куртки она доста?т почти пустую бутылку вина и выпивает остаток. Потом она подбирает железную палку Василия как оружие более сильного действия и снова выбирается на насыпь. Невидяще глядя вдаль, она вытирает мокрой от дождя ладонью кровь на лице. Потом она улыбается, потому что вспоминает наконец сво? имя. Е? зовут Наташей. От трупа Василия начинается е? новый кровавый путь.
В девять часов утра Наташе открывает дверь пенсионерка Надежда Филипповна, ведущая домашнее хозяйство в квартире своего женатого сына Романа. Дождь уже окончательно смыл с лица Наташи кровь, а железную палку она выбросила в кусты. Наташа называется ремонтной рабочей и вежливо просит испитым голосом воды из крана для утоления жажды. Надежда Филипповна, морщась от исходящей от Наташи вони, которую она объясняет простым происхождением девушки, вс? же приносит ей воду в чашке, высовываясь из дверей, воспользовавшись чем Наташа сильно бь?т е? кулаком в лицо. Пенсионерка падает и Наташа добивает е? ногой, явно наслаждаясь возвращающейся к ней силой. Затащив труп в квартиру, она выбирает себе одежду и обувь из гардероба невестки убитой, выливает на себя полфлакона духов, моет руки и голову в ванной, живь?м съедает пойманного в клетке суматошного попугайчика, не выпл?вывая даже п?рышек, и густо красит себе м?ртвые губы найденной в ящичке у зеркала помадой. Потом она наводит себе глаза, наносит пудру на припухшие дыры по бокам носа, скрепляет волосы заколкой и мажет ногти кисточкой, макая е? в бутылочку с розовым лаком. Когда она выходит из квартиры, от обычной молодой и симпатичной женщины е? отличает только спрятанный в рукаве дубл?нки кухонный топор для рубки костей.