Школа для мальчиков Кассандры Френч
Шрифт:
Затем мы перешли к нарядной одежде, и здесь Алан показал, как многому он научился. Он мастерски подбирал сочетания полосатых галстуков с клетчатыми рубашками и вычеркнул все лишнее. Не забывайте: когда я впервые встретилась с Аланом в забегаловке на Шерман-Оакс, он был одет так, что поначалу я сомневалась, смогу ли принять его в Пансион. Мои мальчики должны владеть основами хорошего тона и чувствовать стиль, полагала я; мне не хотелось начинать с нуля, моя цель была придать форму тому, что уже есть. Однако в конце концов Алану удалось покорить мое сердце, и я с распростертыми объятиями взяла его
Последним заданием было сочинение. Чтобы разобрать каракули Алана, мне пришлось придвинуть поближе настольную лампу.
– В следующий раз, – сказала я, – постарайся писать поаккуратнее. Я не про ошибки, а про почерк. Это тоже часть хороших манер. Кроме прочего окружающие судят о нас и по почерку.
Тему сочинения я придумала утром, принимая душ, и по сути она тоже касалась манер, стиля и того, что так часто ведет к непониманию между мужчиной и женщиной:
В семь часов вечера вы заезжаете за своей девушкой, чтобы отправиться поразвлечься. Вы собираетесь перекусить в «Макдоналдс», а потом пойти в кино и надели джинсы и старую футболку. Когда вам открывают дверь, вы видите, что ваша подруга надела туфли на каблуках, плиссированную юбку с шелковой блузкой и бриллиантовые сережки. Чисто мужской фильм про полицейских, который вы выбрали, начинается в десять, и если вы опоздаете, мест не будет. Что вы предпримете?
Отвечая на вопрос, воспользуйтесь прилагаемым расписанием кинотеатров.
– Погоди, – сказал Алан, когда я начала читать его ответ. – Я хочу переписать сочинение.
– Но я еще не прочла, что ты написал.
– Знаю, – сказал он, – но я только что придумал более удачный ответ. Хочу переделать все заново.
В душе я обрадовалась, что он придает этому заданию такое значение. А может, он просто хочет сделать мне приятное? Безусловно, это мне льстит, и все же моя цель не в этом.
– Ты хочешь получить звездочку? – спросила я. – Или вопрос о хороших манерах действительно кажется тебе таким важным?
– Да, я считаю его важным, – кивнул он, и его звучный голос дрогнул. – Я хочу нравиться женщинам. И уметь достойно преподносить себя окружающим.
Дело кончилось тем, что я дала ему новую синюю тетрадь и мелок (карандаши и ручки в свое время послужили для подготовки неудавшегося побега, и с тех пор я не допускала их появления в подвале), и он принялся за работу, сочиняя новый ответ.
Я тем временем занялась Оуэном, чья работа как всегда была безупречной. Когда я поставила последнюю пятерку, он уже с нетерпением ждал своих золотых звезд и шоколадок. Мы вдвоем еле-еле нашли в таблице успеваемости место для новых звездочек.
– Ты молодчина, Оуэн, – сказала я. – Я горжусь твоими успехами.
Он вспыхнул, и я вручила ему полплитки шоколада, который он немедленно развернул и съел. Я знала, что ему не придет в голову бросить обертку на пол; Оуэн давно и успешно завершил курс по соблюдению чистоты.
Потом, уже заперев подвал, я подумала, что мне все труднее оценивать достижения Оуэна. Дело не в отсутствии прогресса, я чувствую, что скоро Оуэн воспримет все, что я могу ему дать. Настанет час, когда птенцу пора покинуть гнездо.
Сегодня, спустя всего год и три месяца, его не узнать, словно неандертальца, который надел кроссовки. Оуэн доброжелателен, внимателен, серьезен, чуток, весел и остроумен. Я не сомневаюсь, что он будет уважать женщин дома, на работе и в любом другом месте, не утратив при этом сексуальности и мужественности. Покинув Пансион для мальчиков Кассандры Френч, Оуэн Картер станет образцовым гражданином, идеальным другом, прекрасным мужем и любовником. Но он будет уже не мальчиком. Получив диплом и выйдя из подвала, он получит право называться мужчиной.
Когда я думаю об этом, у меня на глаза наворачиваются слезы.
Урок № 4
Как услышать то, что хочешь услышать
Пять сорок пять утра. Телефонный звонок. Догадайтесь, кто звонит…
– Гутен морген. Их… я гулять по улица унд… эта леди… как это сказать…
Господи, турист. Мамуля пустила в ход свои чары, напав на какого-то несчастного немца, одуревшего от перепада во времени.
– Да, я все знаю. Сумасшедшая в домашнем халате. Она попросила вас позвонить мне. Сэр, я советую вам повернуться и идти прочь, причем как можно быстрее. Так вы избавите себя и меня от многих неприятностей.
В трубке стало тихо. Может быть, его телефон оснащен переводчиком?
– Ваша мама сказать… вы приехать к ней в полдень. Полдень? Я правильно сказал?
– Да, – бормочу я. – Скажите, что я приеду. А теперь отключите трубку. Ступайте осматривать достопримечательности.
– Достопримечательности?
– Голливудский бульвар, Диснейленд. Ступайте. Бегите. Держитесь подальше от этой женщины. Она ненормальная. Она убьет ваших детей и съест их мозг.
– Дас киндер? – встревоженно уточнил голос в трубке.
– Я, я! – закричала я. – Как Гензеля и Гретель.
Это решило дело. От ужаса этот тип забыл отключить телефон, и около минуты я слышала, как все семейство возбужденно галдит по-немецки. Приятно в шесть утра слушать немецкие проклятия; это помогает собраться с духом накануне грядущего дня и быть готовой к любым неожиданностям.
Или почти к любым. Утром в офисе меня поджидали еще два сюрприза.
Не успела я пройти и шести футов по коридору двадцать третьего этажа, как услышала уже знакомый голос Стюарта Хэнкина:
– Ты не ответила на мои звонки!
Я медленно обернулась, как делают в фильмах актрисы, когда хотят выглядеть отстраненно и в то же время чувственно, и в результате растянула шею. Черт, как это удается Сандре Баллок?
Стюарт поднялся с мягкого кожаного кресла и подошел ко мне.
– Вы мне звонили? – холодно спросила я. – А я и не знала. Эти автоответчики в офисах, знаете ли…
– Я оставил сообщение на домашнем телефоне.
– Откуда вам известен мой номер?