Школа Добра
Шрифт:
– Само собой, ваши услуги будут оплачены по установленному вами ранее тарифу… Либо в нестандартной форме?
Намекнул мягко на подаренные очки. У Эро глаза заблестели от восторга, но он сумел произнести сдержанным голосом:
– Можно и в нестандартной.
Маг кивнул, оперся ладонями о колени, поднимаясь, но замер, когда Пауль спросил:
– Понимаю, что глупый вопрос… Но это ведь не вы к Юле шлейф привязали?
Волчок замер в неудобной позе, посмотрел на парня с укоризной и сказал:
– Не я… Но мы же договорились, кажется… Вы присматриваете за моей девочкой, я решаю внешнюю проблему.
Эро
– Я почти уверен, что проблема, в некотором роде, внутренняя… Понимаете, Альф должен был…
– Я в курсе, – маг перебил собеседника, поднимаясь. – Проблема внешняя. Ваш Альф перепутал. Вы сами убедитесь, когда он вернется.
– Когда вернется?
Волчок бросил быстрый взгляд на часы.
– Ну, учитывая частоту колебаний нитей и фазу луны… И если, конечно, у него хватит мозгов не пойти на поводу у одной хитрой лисички, то, полагаю, не позже утра понедельника.
Эро кивнул. Он надеялся, что озвученное событие произойдет часов на сорок раньше… Но что поделаешь, ситуация сложилась так, что можно подождать и утра понедельника.
– И еще! – Волчок неожиданно заговорил голосом холодным и пугающим. – Не думаю, что вы могли не понять, но уточню на всякий случай. Юлиана – девочка домашняя, она как оранжерейный цветок…
– Я понял, понял! Никакой лишней информации!
Королевский маг благосклонно кивнул, простился и вышел.
Ну, дела…
Оставшись один, Пауль первым делом нацепил очки и внимательно осмотрел комнату. И пусть ректор Ясневский утверждает, что паранойя болезнь незаразная, однако каждый раз после общения с Волчком сыщик тратил не менее двадцати минут на то, чтобы проверить, не повесил ли маг на него следилку, не зацепил ли его легким заклинанием забывчивости, не усыпил ли бдительность наговором.
Не повесил, не зацепил, не усыпил. И все равно Эро не успокоился до тех пор, пока не осмотрел в комнате каждый уголок. И только после этого снова лег на кровать и, прикрыв веки, начал думать.
Во-первых, бросать начатое дело, несмотря на указания высокого гостя, Пауль не собирался. Ибо не в его правилах. Ну, и просто, любопытно же самому разобраться, что к чему.
Во-вторых, учитывая, что из кармана мантии королевского мага выглядывал край уже известной сыщику шкатулки, дело приняло неожиданный поворот. Действительно, проблема носила не только внутренний, но и внешний характер. Вряд ли в силах местных школьников было проклясть коробочку так, чтобы она смогла заинтересовать САМОГО Волчка-старшего. Нет, можно было бы, конечно, предположить, что шкатулку никто и не думал зачаровывать, а у Юлы ее изъял разгневанный отец. Например, в наказание за неуставные отношения с известной темной личностью. В этом месте размышлений Эро громко хмыкнул. После того откровенно трогательного признания, которое высокопоставленная особа сделала несколько минут назад, предположения о наказании можно вычеркнуть раз и навсегда. И еще посмеяться над собой по тому поводу, что вообще позволил им возникнуть.
В-третьих, пусть все семейство Волчков и Александр Виног вместе с ними бегают за Юлой и сдувают с нее пыль, но Эро в садовники к этому цветочку не нанимался. И никакой действительно лишней информацией он со своей подопечной делиться не собирается. Однако давно пора рассказать наивной девочке о том, что мир не так прекрасен, как ей кажется. Возможно, это поможет ей выжить. И возможно, если сделать все правильно и осторожно, даже удастся сохранить при этом свои родные, собственные зубы, между прочим, белые, крепкие и очень красивые.
И в-последних, надо встать, выйти из комнаты и выяснить, что вообще заставило Волчка-старшего обратиться к Эро с такой странной просьбой.
Пауль решительно спустил ноги с кровати, планируя отправиться на поиски маленькой девочки, когда в дверь снова постучали.
Искать ее не пришлось. Она стояла на пороге его комнаты, расстроенная и рассерженная. Определенно, что-то есть в этом аккуратном веснушчатом носике.
– Даже не думай! – выпалила вместо приветствия. – Этот номер не пройдет!
– И не думал думать…
Она решительно прошла до центра комнаты, остановилась, нервно сцепила руки в замок и продолжила:
– Это же уже просто невыносимо!
– Чаю?
– Так же нельзя! Я хочу… В конце концов, это моя жизнь, и я… А все только… Я требую! Я взрослый человек!
Серые глаза вдруг ощутимо увеличились в размере и заблестели непролитыми слезами, подбородок задрожал, а нижняя губа… Удивительно! До чего же точно Волчок-старший изобразил очаровательную обиженную гримаску своей дочери! Пауль неожиданно широко улыбнулся.
Бледные щеки сначала стали еще бледнее, затем залились пунцовым румянцем, глаза в одну секунду высохли, а голос обрел твердость:
– Полагаешь, это смешно?
Три слова. Полярная ночь, холод, от которого стынут зубы, а воздух замерзает острыми льдинками в носу. Интересно, вот такие голосовые манипуляции – это у Волчков наследственное или приобретенное? И если приобретенное, то на ком маленькая девочка тренировалась? Молодой человек передернул плечами, отгоняя странные мысли, и примирительно поднял руки.
– Я понимаю. Конечно, это смешно, – Юла больше не говорила замороженным голосом, но выглядела все равно несчастной. – Плести какие-то заговоры у меня за спиной, не объяснять ничего. И знаешь что?
Она смешно нахмурилась и тряхнула головой, словно мысленно соглашаясь с принятым решением.
– Если ты мне немедленно не объяснишь, что происходит, и о чем вы тут с моим папой секретничали… То я… я... Я на тебя Тищенко пожалуюсь! И…
Выкрикнула беспомощно и вдруг закрыла лицо руками, уничтожая на корню весь эффект от обиженной гримасы и холодного голоса, и громко и некрасиво расплакалась. Эро на секунду задумался над тем, а было ли перед ним разыграно представление или все, что происходило в этой комнате в последние две минуты, происходило исключительно потому, что одна маленькая девочка серьезно обижена, расстроена и, кажется, немного напугана.
– Это все из-за меня-а-а-а!
Она хлюпнула носом, а сыщик мысленно обругал себя идиотом. Хороший из него аналитик! Нет никакой игры, нет никакого маленького манипулятора и домашнего тирана. Есть одна несчастная девушка и… Или именно на это и жаловался ее отец?
Эро махнул рукой на свои подозрения и мысли и поступил так, как должен был, с его точки зрения, поступить любой порядочный мужчина. Он легко обнял Юлу за плечи и произнес, тихонько поглаживая по волосам:
– Я сто раз говорил, что утешать плачущую женщину – занятие бессмысленное и неблагодарное.