Школа на краю земли
Шрифт:
Мы вернулись в деревню ранним вечером и остановились в доме Сарфраз Хана. Это была обычная саманная сакля. Киргизы спешились и привязали лошадей, а хозяин тем временем выбрал жирного маи (барана), мягким движением уложил его головой на юго-запад – в сторону Мекки, – быстро произнес благословение и полоснул ножом по горлу животного. Когда кровь стекла, жена хозяина Биби Нума сняла шкуру, разделала тушу и занялась приготовлением ужина.
Ближе к ночи около сорока человек собрались в доме Сарфраза. Они расселись в единственной комнате размером пять на шесть метров, прислонившись спиной к закопченным стенам. Киргизы уселись, скрестив ноги, в своих огромных сапогах, из-за голенищ которых они вытащили ножи, которые послужат им столовыми приборами во время трапезы.
Обычно сидеть в обуви в доме считается неприличным, но Сарфраз сделал исключение
Почти вся баранина была сварена в огромной кастрюле, а остальное обжарили на сковородке. Самым большим деликатесом считается думба – разваренное курдючное сало. Его поставили на блюде в самом центре комнаты, где оно возвышалось, как желеобразный золотистый десерт. Киргизы поглотили все яства с жадностью людей, которые несколько дней питались дождевой водой и жевательным табаком. Они пригоршнями зачерпывали жир, срезали мясо с костей ножами и, причмокивая, обсасывали кости. Съедено было абсолютно все: голова, семенники, глаза. И когда пиршество окончилось, мужчины тщательно вытерли испачканные жиром руки о собственные лица, волосы, бороды.
Когда все насытились, в комнату внесли китайские термосы, наполненные зеленым чаем, а вслед за ними – миски с араком – перебродившим кобыльим молоком. А потом настало время готовиться ко сну. Со всей деревни в дом Сарфраза принесли одеяла, а гости вышли на улицу, чтобы умыться.
Ветер утих, и снег прекратился. Небо было чистым, и звезды сияли так ярко и так близко, что, казалось, они заливают мягким светом окружающие Зуутхан горные хребты. Любую вершину можно было рассмотреть до мельчайших подробностей.
Под звездным небом гости чистили зубы заостренными спичками или теми же ножами. В какой-то момент рядом со мной оказался Рошан Хан. Он посмотрел на небосвод, подозвал Сарфраза и попросил перевести устное послание, переданное мне его отцом.
Лично меня не пугают тяготы быта, но для наших детей такая жизнь трудна. У нас мало пищи, бедные дома, а школ вообще нет. Мы знаем, что вы строите школы в Пакистане. Не могли бы вы помочь и нам, жителям Афганистана? Мы дадим вам землю, камень, рабочих и все прочее, что потребуется. Вы можете приехать прямо сейчас и погостить у нас всю зиму. Мы будем пить чай, заколем самого большого барана, мы все обсудим и спланируем строительство школы.
Я ответил, что польщен их приглашением, но не могу ближайшие пять месяцев провести в гостях у Абдул Рашид Хана за Иршадским перевалом. Во-первых, у меня нет официального разрешения на въезд в Афганистан, а талибы, засевшие в Кабуле и формально управляющие страной, не выдают виз гражданам США. А во-вторых, и это главное, дома меня ждет беременная жена, и если я не вернусь в срок, она будет очень расстроена. Конечно, мои киргизские друзья понимают, насколько серьезными последствиями чревато недовольство женщины.
Рошан Хан с улыбкой кивнул. «Однако, – продолжал я, – как только представится возможность, я сразу приеду и постараюсь помочь со строительством школы. А пока мне необходимо собрать предварительную информацию. Может ли Абдул Рашид Хан сообщить мне хотя бы приблизительное число детей от пяти до пятнадцати лет, которые пойдут учиться?»
«Конечно, – ответил Рошан. – В ближайшее время мы пришлем вам имена всех детей школьного возраста в Вахане». Это казалось нереальным.
В районе, из которого приехали посланцы, не было ни телефона, ни факса, ни электронной почты, ни даже просто почты. Там не было нормальных дорог. Грядущая зима и надвигающиеся снегопады вскоре должны были отрезать эти места от всего остального мира на долгие месяцы.
«Каким образом они собираются передать нам эти данные? – спросил я Сарфраза. – И как предупредить Абдул Рашид Хана, когда мы соберемся ехать в Афганистан, в Ваханский коридор?» – «Не переживайте об этом, нам не понадобится никого предупреждать, – махнул рукой Сарфраз. – Вождь киргизов найдет, как передать нам весточку, и уж точно узнает о том, что мы к нему едем». Возразить на это было нечего. Я пожал плечами и поверил ему на слово.
После этого мы с Рошан Ханом совершили ритуал, с которым я впервые познакомился шестью годами ранее. Тогда Хаджи Али, стоя посреди ячменного поля в Корфе, попросил меня подтвердить мою решимость вернуться. Сейчас предводитель киргизских всадников также встал напротив меня, положил правую руку на мое левое плечо, и я сделал то же самое. «Так ты обещаешь приехать в Вахан и построить школу для наших детей?» – спросил он, глядя
И я ответил: «Да, я даю слово приехать и построить школу».
На заре следующего дня, около пяти утра, киргизы уехали. И лишь через долгие пять лет я увижусь с ними снова.
Глава 3
Все с нуля
Именно женщин с потухшими от слез глазами так ненавидел талибан.
Отряд киргизских всадников, направившихся тем октябрьским утром на север к Иршадскому перевалу, будто бы сошел со средневековой картины. Да и страна, в которую они возвращались, тоже будто бы погрузилась во мрак Средневековья. Институты гражданского общества перестали существовать, время повернуло вспять.
Десятью годами раньше Афганистан распался на части и сейчас представлял собой лоскутное одеяло из отдельных провинций, контролируемых воинственными моджахедами, некогда выдворившими советские войска с афганских территорий, а затем ввязавшихся в кровопролитную борьбу друг с другом за влияние в регионе. В начале 1990-х почти в каждом афганском городе и в каждой области царили хаос и беззаконие. На всех главных дорогах, соединявших между собой города Кета, Герат, Кабул, Джелалабад и Мазари-Шариф, было полным-полно самовольно устроенных контрольных пунктов. На них хозяйничали местные авторитеты – полевые командиры или просто банды молодчиков, вооруженных автоматами Калашникова и требовавших плату со всех проезжающих. В таких городах, как Торхам и Кандагар, процветала торговля людьми: молодых мальчишек и девчонок похищали и заставляли работать на новых хозяев, а нередко и насиловали. Бандиты принуждали торговцев обслуживать их бесплатно. Грабежи, погромы и убийства совершались на каждом шагу. Безвластие и произвол преступных группировок породили в обществе панику, всеобщее недоверие и тревогу, провоцировали массовые беспорядки.
В октябре 1994 года около двух сотен молодых людей, многие из которых выросли в страшной бедности в лагерях беженцев, расположенных в окрестностях пакистанского Пешавара, решили объединить свои силы и объявили о намерении вести новый джихад. Большинство из них обучались в экстремистских медресе – религиозных школах, поддерживаемых спонсорами из Саудовской Аравии или правительством Пакистана. В медресе преподавали радикальную исламистскую идеологию. Сторонники нового движения назвали себя талибан, что означало на языке пушту «ученики ислама» (точнее, от арабского (taliban) – «студенты». – Ред.). Они перешли пакистано-афганскую границу и проникли в городок Спин Болдак – место, где останавливались на отдых фуры дальнобойщиков. Пришельцы заявили, что стремятся достичь праведности, а также восстановить в стране стабильность и объединить ее под знаменем «истинного исламского порядка». Талибы носили черные тюрбаны, размахивали белыми флагами и присягали на верность некому Мулле Омару. Этот одноглазый таинственный пуштун, мало появлявшийся на публике, обосновался в Кандагаре. По слухам, он опрыскивал себя благовониями, сделанными по рецепту самого пророка Мухаммеда. В течение нескольких дней движение быстро разрослось, пополнилось новыми рекрутами, так что ряды талибов насчитывали уже более двадцати тысяч бойцов. Влиятельное и хорошо оснащенное разведывательное ведомство Пакистана снабдило их оружием, обмундированием и выскотехнологичными средствами связи, так что они смогли одержать несколько впечатляющих побед над моджахедами. Через месяц талибы взяли штурмом Кандагар и захватили аэропорт, получив в свое распоряжение шесть истребителей «МиГ-21» и четыре транспортных вертолета «Ми-17». К следующему сентябрю мотоколонны из японских пикапов с пулеметами в кузове ворвались в город Герат у западных границ страны, а еще через год талибы взяли Джелалабад и саму столицу, Кабул. Они захватили афганского коммунистического лидера Мохаммада Наджибуллу во дворце, оскопили его прямо в его собственной спальне, привязали к джипу и много раз протащили его тело по дворцовой территории, а затем подвесили к светофору – на всеобщее обозрение.