Школа над морем (илл. В Цельмера)
Шрифт:
Директор говорил спокойно и уверенно, будто продолжалвчерашнюю беседу. И все было необыкновенно просто и ясно: надо остаться отличницей, иначе быть не может.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Пограничники замечают подозрительный огонек на берегу
Катер пограничной морской охраны, быстроходный и серый, похожий на щуку, отчалил от пристани и сейчас же исчез в темноте. Сеял мелкий, тихий дождь. Электрический фонарь на берегу боролся с темнотой, которая, казалось, сплошной
Любят нарушители границы такие темные, мрачные ночи! Это прекрасно знает весь экипаж катера, и нет в такие ночи ни одного моряка, который бы особенно остро не ощущал всей важности порученного ему дела.
Командир катера плотнее надвинул на фуражку капюшон брезентового плаща. Дождь не прекращался, он усиливался с каждой минутой. Тяжелые тучи висели так низко, что казалось — их можно было достать рукою прямо с капитанского мостика. Давно уже в тумане скрылась пристань; дождь барабанил по палубе, упрямый, назойливый, такой дождь, от которого как будто уже не спасет ничто: ни плащ, ни теплый бушлат.
Командир катера знал свой участок превосходно. Граница на море — это для него невидимая, но отчетливая линия, нанесенная на бурные волны, и эту линию командир ощущает так же ясно, как он ощущает свой собственный палец, свой катер.
Перед выходом катера в море командир имел короткий разговор с начальником заставы.
— Товарищ Чертков, — сказал начальник, ночь темная, на море туман. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Прекрасно понимаю, товарищ начальник!
— Случаи нарушения границы за последнее время участились. Я нисколько не сомневаюсь вашей зоркости. Будьте осторожны, как всегда, и помните: ночь очень темна.
— Ее осветит: если будет нужно, прожектор с моего катера! — ответил Чертков.
И теперь, напряженно вглядываясь в море, командир вспоминал свой ответ начальнику заставы. У Черткова была своя тактика: он не бороздил беспрерывно море лучами прожектора, но в нужную минуту голубоватый сноп слепящего света неожиданно врезывался в ночную темноту, и нарушитель границы, застигнутый на месте, сразу понимал, что проиграл сражение.
Моряки говорили, что у их командира есть какое-то внутреннее чутье присутствия врага. Но сегодня ночь так темна, что Чертков сам не верит в свое чутье. Раз за разом на угрюмые волны ложится длинная дорога света. Дорога то уменьшается, обрываясь у самого катера, то вдруг протягивается в бесконечную даль, и тогда кажется, что конец ее уже не здесь, а где-то далеко-далеко, за горизонтом.
— Ну и ноченька! — сердится командир — Неба от моря не отличишь.
Он не оставляет своего мостика. И вдруг слева замечает зеленую точку. Что за чорт! Откуда же здесь — взялся маяк? Через тьму, сквозь густой туман где-то на берегу мерцает огонек.
— Дежурный! Видите огонь?
— Не вижу, товарищ командир!
— Боюсь, что вы прозевали, товарищ Чайка! Командир замолчал. Огонек погас. И
— Вижу, товарищ командир! Огонь на берегу.
— Сам знаю, что на берегу. Только что-то подозрителен мне этот огонек.
— Мы сейчас находимся. как раз против Слободки, товарищ командир. Может быть, это из какого-нибудь дома На костер это не похоже!
— Ну какой там костёр?Вы не забывайте, что сейчас глубокая ночь! Кто будет жечь огонь в такой поздний час Да и домов отсюда почти не видать.
Не отрывая внимательных глаз от далекого огонька, командир усиленно потирает свой свежевыбритый подбородок. В этом жесте чувствуется скрытое волнение.
— Огонь зеленый, ярко-зеленый и… большой силы. Обыкновенный свет из окна не пробил бы такой темноты.
Чертков вызвал на мостик своего помощника.
Дальняя зеленая точка начала двигаться. Она описывала что-то похожее на круги.
— Не кажется ли вам, что свет горит на каком-то высоком месте: на скале, а может быть, на крыше? — спросил капитан.
— Весьма возможно. Во всяком случае, это напоминает какую-то световую сигнализацию, — ответил помощник.
— Мне тоже кажется, что это сигнал. Вы посмотрите: огонь не стоит на месте, он делает круги. И им, несомненно, двигает человеческая рука.
— В таком случае…
— Вы хотите сказать, что нужно ждать ответа с моря?
— Не знаю, но какие-то меры предпринять все-таки нужно.
— Это мы сейчас и сделаем. Я думаю взять курс прямо на огонь.
Чертков отдал короткую команду. Катер повернул налево. И в ту же минуту далекий огонек исчез.
— Чорт! — выбранился командир. — Будто подслушал!
Немного подождали. Но огонь больше — не появлялся.
— Мнетоже кажется, товарищ командир.
– сказал Чайка. — что этот свет и в самом деле условный знак. Нечто иное, как сигнал.
Командир задумался.
— Может быть, — сказал он. — Но провести нас за нос я никому не позволю!
Ночь прошла спокойно. Бледный рассвет раскрывал над морем свои свинцовые, мутные глаза. Далеко в тумане чернел берег. Командир внимательно рассматривал в бинокль лежащую перед ним Слободку. Немного поодаль от поселка виднелось из-за деревьев двухэтажное здание бывшей панской дачи. Всего здания видно не было, но под верхушками деревьев ярко краснела высокая крыша и поблескивали окна второго этажа.
«Ничего подозрительного, — подумал командир. Но огонь… зеленый огонь… Кто теперь разберет, где он был?»
Чертков вспоминает, как он увидел огонь, как позвал дежурного. Он вспоминает как спокойно мерцал сначала этот огонек сквозь туман и какие круги начал он вычерчивать потом. И чем, дольше думает командир катера, тем отчетливей и яснее становится его мысль. Сомнения нет: таинственный зеленый огонь — это, конечно, сигнал. Сигнал, но кому? Уж не нарушителю ли границы, чтобы знал нарушитель, увидев огонек, куда ему плыть, где пристать без боязни? И кто знает, может быть, сейчас на этом самом берегу кто-то ждет этого врага, кто-то встречает его.