Школа над морем (илл. В Цельмера)
Шрифт:
В очередном рапорте начальнику заставы Чертков подробно доложил о ночном огоньке.
Сначала он сомневался: стоит ли упоминать об этом? Может быть, это не представляет никакой важности? Но начальник, прочтя рапорт, сейчас же вызвал командира катера к себе.
— Я придаю этому серьезнейшее значение, сказал он. — Зеленый огонь замечали не только вы. — Я должен выяснить это дело. И некоторые меры мною уже приняты.
На слове «меры» начальник сделал ударение, и Чертков понял, что меры эти, наверно, должны быть решительными
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Обладатель великой тайны
— Сашуня! Пора вставать. Сашуня!
Сон мигом слетает с Сашкиных ресниц. Мальчик вскакивает. На постели возле него сидит Ивасик и гладит пятнистую морскую свинку.
— Сашуня, а кто же ее раскрасил?
— Кого, Ивасик?
— Ну, вот эту свинку. Вот желтенькое, вот черное. Вот белое пятнышко. Ма-аленькое!
Сашко весело смеется. У него большая-большая радость. Такая, что и в груди не помещается, рвется наружу смехом, шуткой. И что это еще за радость? Что случилось?
— Природа их раскрашивает. Свинок и все остальное.
— А забор возле сельсовета маляр красил!
— Ну, забор не живой.
— А Леня живое красит. Кошку сажей вымазал. Была белая — стала черная.
Это он природе помогает, твой Леня. Все делает природа.
Ивасик представляет себе природу. Она похожа на того маляра, что красил забор. Она вся обвешана ведерцами. В руках кисть. Вот она идет и красит, идет и красит. И коров, и собак, и морских свинок. Если б и в самом деле была такая природа, Ивасик попросил бы ее непременно перекрасить этих свинок.
Вот если б они были синие, красные или зеленые!
И уже новый вопрос интересует Ивасика:
— Сашуня, а бабка Лукерка говорила, что не дал бог свинье рогов. А почему же он не дал? Он скупой, бог-то?
— Нет бога, — говорит, одеваясь, Сашко.
— И мама говорила, что нет. И дед Савелий… А бабка Лукерка…
— Глупая она, твоя бабка!
— Клепки в голове нехватает. Ага?
— Может, и нехватает.
— А у нашей бочки обручи тоже рассохлись.
Наконец Сашко понимает, откуда пришла к нему эта радость. Он вспоминает все сразу: вчерашний день, разговор с Василием Васильевичем, Галину, кленовый листочек — залог дружбы с Кукобой — лежит между страницами «Зоологии».
Сердце прыгает в груди, как упругий резиновый мячик.
Ежедневные физкультурные упражнения нужно начинать не откладывая, сейчас же с сегодняшнего утра! Подожди, голубчик Башмачный, посмотрим, кто еще победит!
Сашко энергично выбрасывает в стороны руки. Пальцы крепко сжаты в кулаки. Он вытягивает ноги с такой силой, будто хочет пробить ими стенку. Обрадованный таким необычайным зрелищем, Ивасик хохочет так заливчато и звонко, что даже щегол, запертый в своей темнице, начинает громче щебетать.
Сашко останавливается, чтобы вытереть со лба пот.
Так, так, — похваливает его дед Савелий. —
Он приносит в хату старый; заржавленный якорь.
— А ну-ка, подними-ка хоть на полметра над землей. Сколько раз поднимаешь?
Оказывается — восемь раз.
— Мало, — решает дед.
– Нужно двадцать восемь. Вот тогда да!.. Га? Что? Слышу! Слышу! Не печалься! Каждый день поднимать надо, каждый день! А сейчас довольно, а то еще навредишь себе, пожалуй. Навредишь, говорю!
Но Сашко, кажется, и не собирается уставать. Он ставит посреди комнаты стул и, опершись на него руками, продолжает свои упражнения. Здесь-то и настигает его авария. Мальчик бежит к зеркалу. Что-то скажет Галина? На носу глубокая царапина и сорвана кожа.
— Не печалься, — снова утешает дед Савелий. — Нос что, нос ерунда, дурак нос, так ему и надо! Лишь бы котелок целый был. A?
Галина в школу сегодня не пришла. Сашко был этому и рад и не рад. Хорошо, что Галина не увидит его искалеченного носа. Плохо то, что Сашко не увидит Галины. «Наверное, заболела, — решил мальчик. — после уроков обязательно пройду мимо ее дома: может, увижу хоть издали».
С Башмачным Сашко сегодня не перемолвился ни единым словом — как будто и не существует на свете никакого Олега. «Постой, Башмачный! — думал он. — Еще месяц-другой поупражняюсь, и тогда посмотрим, кто — кого!»
Если будет нужно, Сашко готов пожертвовать для этого не только носом, но и ухом и лбом — лишь бы только стать сильным и ловким. Убедившись, что его никто не видит, мальчик энергично щупает свои мускулы. Ему кажется, что после сегодняшних упражнений они уже стали и больше и крепче.
На уроке немецкого языка Сашко тайком рассматривал Башмачного. Шея у Башмачного толстая, мускулы тоже должно быть, не слабенькие. И ростом он выше, чем Сашко. Но Василий Васильевич прав: физкультура — это такая сила, что против нее ничто не устоит. Вырастут и у Сашка мускулы, да еще какие!
Но почему Башмачный сегодня такой хмурый? Сидит, упершись глазами в книгу, хоть и видно, что вовсе не читает. Далеко-далеко его мысли. Сидит, как туча, брови сдвинул — не шелохнется. И щеки кулаками подпер. А кулаки ничего себе. И большие и, видно, твердые. Впрочем, все это чепуха! Гвоздя в доску и таким кулаком не забьешь!
В классе никто не знал, о чем думал Башмачный. А мысли у него были тревожные, неспокойные. Волосатый зеленоглазый незнакомец не выходил у него из головы. Теперь Олег был уверен, что это был тот самый четырехпалый человек, отпечаток чьей ладони он видел на пыльной парте.
Кто же он? Зачем он лежал в каморке, притаившись под кучей лохмотьев? Имеет ли он хоть какое-нибудь отношение к кладу? Кто запер его в каморке и для чего? И как он успел так быстро скрыться вместе с остатками своего ужина?