Школа ужасов
Шрифт:
Ученики начали расходиться из часовни. Ряд за рядом поднимался во весь рост и направлялся к выходу– форма отутюжена, волосы причесаны, глаза ясные, лица свежие. «Они все знали, – думал Линли, – знали обо всем с самого начала».
Теперь, сидя напротив директора, Линли наклонился вперед и нажал кнопку, обрывая жалобное рыдание и слышавшийся ему в ответ хриплый смех. Он ждал, чтобы Локвуд заговорил.
Директор оттолкнулся от стула и направился к окну. Он отворил окно четверть часа назад, когда все они вошли в комнату, а теперь распахнул его настежь, впуская утреннюю прохладу. Сложив губы он со свистом втянул
– Ученик! – пробормотал Локвуд. – Ученик!
В его голосе слышалось почти нескрываемое облегчение. Линли хорошо понял его: Локвуд рассчитывал, что кассета послужит ключом к разгадке убийства Мэттью Уотли. Если ответственность за его смерть ляжет на ученика, репутация школы пострадает не так сильно. Ведь в среду учителей и членов персонала не затесался педофил, за безукоризненным фасадом Бредгар Чэмберс не укрылось извращенное чудовище. Так лучше для Бредгар Чэмберс и, естественно, для руководителя школы.
– Какому наказанию подлежит старшеклассник за издевательство над младшими?
Повернувшись спиной к окну, Локвуд ответил:
– После двух предупреждений его исключают. Однако в данном случае… – Локвуд смолк, вернулся к столу и сел. Почему-то он выбрал стул не рядом с сержантом Хейверс и Линли, а во главе стола.
– В данном случае? – повторил Линли.
– Это не просто издевательство. Вы же сами слышали. Совершенно очевидно, что это продолжалось уже давно, вероятно, почти каждую ночь. За такое он вылетел бы из школы – мгновенно и без всяких предупреждений.
– Значит, исключение?
– Безусловно.
– После этого у него оставался шанс перейти в другую частную школу?
– Ни малейшего, насколько это в моей власти. – По-видимому, Локвуд хотел придать как можно больше убедительности этой фразе. Он даже повторил: – Ни малейшего шанса, – тщательно выделяя каждое слово.
– Мэттью отослал кассету своей подруге в Хэммерсмит, – сообщил Линли. – Но это копия. Он написал ей, что оригинал он хранит в школе. Либо он спрятал его, либо вручил человеку, которому доверял, в надежде таким образом прекратить издевательства. Кстати, мы предполагаем, что жертвой был Гарри Морант.
– Морант? Тот самый, кто пригласил Мэттью Уотли на уик-энд?
– Да.
Локвуд нахмурился:
– Если бы Мэттью отнес кассету кому-нибудь из персонала школы, ее бы сразу передали мне. Значит, если он вообще показал ее кому-то – а не просто спрятал, – то кому-то из учеников. Тому, кому он мог довериться.
– Тому, кому он, как ему казалось, мог довериться. Тому, чей пост в школе внушал доверие.
– Вы имеете в виду Чаза Квилтера.
– Старшего префекта, – кивнул Линли. – Вряд ли в школе найдется другой старшеклассник, к кому он мог бы обратиться. Где сейчас Чаз?
– Я каждую неделю как раз в это время встречаюсь с ним. Сейчас он ждет меня в библиотеке.
Он попросил Хейверс привести юношу. Сам он остался ждать в кабинете директора.
Библиотека занимала большую часть южного флигеля, вплотную примыкая к кабинету директора. Барбаре понадобились считанные мгновения, чтобы позвать Чаза. Линли поднялся навстречу юноше и заметил, как взгляд префекта метнулся от магнитофона к директору,
Чаз замер, кровь густо залила его лицо и шею. Стало видно, как выпирает, перекатывается при каждом глотке кадык на его шее. Чаз сидел положив ногу на ногу, одной рукой судорожно ухватившись за лодыжку. Очки отражали утренний свет, глаза прятались за отблескивающими стеклами.
– Эту запись сделал Мэттью Уотли, – пояснил Линли, когда они дослушали до конца. – Он установил подслушивающее устройство в какой-то спальне школы. Эта пленка – копия; мы ищем оригинальную запись.
– Вам что-нибудь известно об этом, Квилтер? – спросил директор. – Полиция полагает, что Мэттью либо спрятал запись, либо передал ее кому-то на хранение.
– Зачем ему было делать это? – Чаз адресовал свой вопрос директору, стараясь не глядеть на полицейских, но вместо Локвуда ему ответил Линли.
– Потому что Мэттью верил в неписаный устав школы.
– В какой устав, сэр?
Линли уже начинало злить притворство Квилтера.
– Тот самый устав, который помешал Брайану Бирну сказать нам, сколько раз вы выходили из помещения клуба старшеклассников в тот вечер пятницы, когда исчез Мэттью. Тот самый устав который не дает вам честно рассказать о пленке.
Правое плечо юноши дернулось, словно от удара. Зто непроизвольное движение выдало его.
– И вы думаете, что я…
Локвуд бросил исполненный ненависти взгляд на Линли и вмешался в разговор. Его медоточивый голос ясно давал понять, что младший сын возведенного в рыцарское звание хирурга остается вне подозрений, в чем бы ни провинился его старший брат.
– Ничего подобного никто не думает, Квилтер. Инспектор ни в чем не обвиняет вас.
Хейверс тихонько выругалась себе под нос, так что ее услышал только Линли. Он все еще терпеливо ждал ответа Квилтера.
– Я ни разу не слышал эту запись, – сказал юноша. – Я не был знаком с Мэттью Уотли. Не знаю, куда он спрятал кассету или кому мог ее отдать.
– А голоса вы узнали? – поинтересовался Линли.
– Нет, не узнал.
– Но ведь, судя по всему, это парень из старшего шестого класса, верно?
– Да, вероятно, но ведь это может быть кто угодно сэр. Я бы рад помочь. Я знаю, это мой долг. Я понимаю. Мне очень жаль.
В дверь трижды постучали – быстрые, резкие удары. Элейн Роли распахнула дверь и остановилась на пороге. За ее спиной маячила секретарша, не сумевшая предотвратить это вторжение. Экономку «Эреба» остановить было невозможно. Бросив испепеляющий взгляд на секретаршу, она решительно ступила на дорогой уилтоновский ковер. – Она не хотела меня пускать, – заявила Элейн, – но я-то знаю: надо сразу нее передать вам это. – Она извлекла нечто из рукава своей блузы и протянула Линли со словами: – Малыш Гарри Морант отдал мне это сегодня утром, инспектор. Он не хочет говорить, где он это нашел и зачем сохранил. Но сразу видно, что носок принадлежал Мэттью Уотли.