Школа. Остаться в живых (сборник)
Шрифт:
Ей хочется его ударить. Потом она понимает, что сделать это довольно трудно. Можно просто закрыть глаза и не видеть. Так гораздо легче.
Гитара, отброшенная на пол, обиженно звенит.
Витюша очень неловок. Ему так и не покоряются отдельные детали Машиной одежды, как сказали бы раньше. Но он не останавливается. Его ждет немало открытий.
Вот только неудобно и тесно на этом диване. Особенно если не вполне знаешь, как все должно быть.
— Тихо ты, — шепчет он. — Тихо.
Он зажимает
Глаза у Витюши — блестящие, выпуклые.
На нем футболка с «Арией».
На потном носке — дырка.
Маша прячет лицо в подушку.
— Застирай покрывало, — говорит она оттуда. — В холодной воде.
И еще, чуть помолчав:
— Я тебя ненавижу.
И следующий день тоже наступает, как и все остальные перед ним. Этим следующим утром Маша входит в класс, чуть заметно улыбаясь. Захлопывает за собой дверь. Но не замедляет шаг. И не смотрит ни на кого.
Она смотрит на Светку.
— Я пошутила, — успевает сообщить Светка, и вслед за этим ее сердце обмирает и проваливается куда-то вниз. А сама она вылетает из-за стола в проход, несколько неуклюже и не вполне самостоятельно. Потому что рука у Машки совсем не слабая.
— С-с-сволочь, — Машка сжимает пальцы. — Ты умрешь.
Слыша это, Дан Лозинский поднимается во весь рост — там, у окна — и делает шаг к Машке. Витюша вскакивает тоже и что-то кричит, но его никто не слышит, потому что все говорят одновременно. И все бросаются в одну сторону. А кто-то, кажется, лезет за мобильником — подснять на видео.
Все это было бы похоже на скверный фильм, если бы не происходило прямо сейчас.
— Ты не будешь жить, — твердит Машка.
— Дура сумасшедшая!
С этими словами Светка вырывается и отскакивает прочь. Даник крепко обнимает Машку сзади. Это выглядело бы довольно эротично, если бы фильм начался именно с этого момента. Да на нем же и кончился.
— Ма-ша, — шепчет Даник ей на ухо.
Она могла бы его ударить. Но она просто закрывает глаза.
— Я все знаю, — говорит он. — Я уже все знаю.
Если бы это и вправду был фильм, оператор показывал бы только их двоих. Остальных как бы и нет здесь. Остальные не нужны.
Кому нужен Витюша, герой-любовник в потных носках? Кому нужна старая ворона Лариса Васильевна, которая мгновение назад отворила дверь и застыла, щелкая клювом от возмущения? Кому нужен жирный задрот-охранник, который что-то услышал и уже поднимается по лестнице, чтобы успеть столкнуться в дверях с убегающей Светкой? Да кому нужна и эта Светка, ревнивая дура, из-за которой вся эта история закончилась, как сказали бы раньше, идиотским фарсом?
— Я не понял сразу, прости, — говорит Даник Маше на ухо.
Очень нежно.
Девчонки подходят тоже. Кто-то по-дружески берет Машку за руку. Пальцы у Машки длинные, красивые. Только ноготь она успела сломать.
— Что здесь происходит? — вопрошает Лариса Васильевна.
Да как бы и ничего.
Все чудесно.
Можно начинать урок истории. Про которую еще Уинстон Черчилль говорил, что она никого и ничему не учит.
Он врал, этот Уинстон.
Все видят, как Даник собирает вещи и садится рядом с Машкой. Рисует для нее в тетрадке какие-то загадочные круги. Все видят, как она улыбается сквозь слезы.
— Кстати, я с папашей поговорил, — шепчет он ей. — Он же у себя в банке в кредитном комитете заседает. Он денег даст, вообще без проблем. Понимаешь?
В глазах Машки не видно радости. Что-то новое появилось в ее взгляде. Особенно когда она смотрит на него.
— Ты будешь скучать? — спрашивает она тихонько.
— Не буду.
Он улыбается своей удивительной улыбкой (как Элвис, сказала бы Лариса Васильевна). И продолжает:
— Если я соскучусь, я просто к тебе приеду. Поедем на колесе кататься. Поедем?
Никто не слышит, что отвечает Маша.
Витюша сидит с гитарой на подоконнике. За окном совсем стемнело, но лампу из «икеи» на длинном гибком кронштейне он почему-то не включает.
Дома — никого, только телевизор бормочет в родительской комнате. Ноутбук валяется на диване — закрытый.
Было довольно забавно посмотреть порнушку, где он сам — главный герой… Хорошо, догадался в тот раз включить веб-камеру.
«Теперь вообще все будет как надо», — думает Витюша.
Они все уедут в свой Лондон, а он останется. Вот уж скучать по ним он точно не будет.
Кстати, Светка тоже ничего себе телка. Он к ней давно приглядывался. Только теперь-то он знает, что нужно делать. Подпоить немножко коньяком, и вперед.
Но клевую песню он еще напишет. Закачает на «трубу» и проснется знаменитым. Сегодня немножко лень, и горло болит.
А вот за подбитый глаз этот Лозинский еще ответит.
Зря он думает, что история кончилась.
Жанар Кусаинова. Две полоски
Пустырь, темный и сырой, на самом краю городка. Такие городки похожи на постаревших мальчиков, которые никогда не станут мужчинами. И в них обязательно есть пустыри. Ржавые качели, сухая земля, и только иногда мелькнет спутник в темной глубине небес. Там они и встретились. Две девчонки, Таня и Аня, старшеклассницы, они дружат с детства, всегда ходят парой. Два испуганных зверька в бесконечной вечной мерзлоте. Прижавшись друг к другу, они держатся за руки, чтобы, не дай бог, не сгинуть поодиночке.