Школа. Остаться в живых (сборник)
Шрифт:
Ангелина Сергеевна в некоторой растерянности остановилась перед большим зеркалом, в середине которого был дефект амальгамы или что-то такое, не отражающее, в форме почти идеального круга диаметром около трех сантиметров. Ангелина Сергеевна поправила черную шляпку на голове; для правильного надевания этой шляпки требовалось изрядно времени. Глаза, профессионально оттененные в новой осенней палитре «Шанель», выглядели тонко нарисованными эмалью, это было действительно красиво. Светлые прямые волосы чуть приподнимались мягким воротником пальто и были влажными. Казалось бы, каких-то
— Что вы хотели, женщина? — неожиданно и пугающе прозвучало откуда-то справа, Ангелина Сергеевна вздрогнула и осторожно повернулась. Вот и он, толстеющий охранник, приближается, активно что-то пережевывая. Выбросил в ажурную мусорную корзину желто-красную этикетку. «Батончик НАТС — заряди мозги, если они есть», — вспомнила Ангелина Сергеевна и невольно улыбнулась.
— Мне бы директора, — ответила она раздумчиво, — или завуча.
— Они в кабинете все, — толстеющий охранник неопределенно махнул рукой, обессиленно рухнул на мягкий стул, дополнительно оборудованный голубым байковым одеялом в стилизованные ромашки, и надолго сомкнул веки.
Ангелина Сергеевна не двигалась с места около минуты, надеясь на более толковое объяснение маршрута, но его не последовало. Входная дверь стукнула раз, и другой, и почему-то третий, наверное, рикошетом. Друг за другом вошли двое. Девочка в узких голубых джинсах, высоких сапогах и короткой белой куртке с разноцветным мехом на воротнике. За ней грузно ступала женщина в темно-красной куртке и синей юбке немыслимого покроя годе. Ангелина Сергеевна округлила от удивления глаза: такой одежды она не видела лет примерно двадцать. Юбка-годе, надо же, и не в музее моды.
У женщины стандартным нокиевским рингтоном зазвонил телефон. Не сразу выцарапав его из внутреннего курткиного кармана, она прокричала в трубку что-то невообразимое, под стать ее юбке:
— Так, парики не меняем, болванки не трогаем, если старуха начнет выступать, ткни ей в рожу приказом Главного от какого-то там октября, и мне не звонить! Не звонить! Все вопросы порешаем завтра, вы поняли? Нет, вы поняли? А мне плевать, что не совсем!..
Девочка усмехнулась; за тонкими бледно-розовыми губами размещались немного кривоватые, но чистые зубы. Ей явно необходима консультация хорошего специалиста-ортодонта и временные брекеты, ничего страшного, своим сыновьям Ангелина Сергеевна установила такие уже более полугода назад.
Юбка-годе яростно нажала на отбой и недовольно посмотрела на Ангелину Сергеевну. Сморщила лоб под беретом из коричневого фетра, угрожающе колючего на вид, и спросила мрачно:
— Это вы, надо думать, мать братьев Тимофеевых?
Ангелина Сергеевна шевельнула плечом, безусловно соглашаясь. Девочка остро глянула на нее из-под пестрого меха и сняла капюшон; ее волосы оказались заплетены в две недлинные косы цвета меда.
— Пойдемте, что толку стоять, — бросила женщина глухо, проходя мимо Ангелины Сергеевны, — там и поговорим… при свидетелях чтобы…
Девочка быстро-быстро задвигала тонкими джинсовыми ножками, Ангелина Сергеевна вздохнула и пошла следом, немного отставая. Игнорировать требования учителей явиться в школу стало невозможно — мальчишек
В просторном, скудно обставленном кабинете находятся две женщины и мужчина. Какое-то вполне продолжительное время они молча созерцают давно выученные наизусть дипломы на стенах и печатный орган школы, газету с названием заштампованным, как паспорт многоженца: «Через тернии к звездам». Одна женщина опускает глаза и смотрит на наручные часы, прикидывая, что у нее есть максимум час, ну полтора от силы, учитывая дорогу до дома, и быстрее бы все это началось. Мужчина решительно встает, звонко кашляет несколько раз, доходит до дверей, чеканя шаг, и объявляет, что он уходит, никакого желания участвовать в этом лживом фарсе у него нет. Две женщины в два прыжка оказываются рядом и хватают его за два рукава, лишая возможности двигаться. В большое окно заливает дождь, и никогда темнота не бывает столь насыщенной, как в первый день новолуния.
— Да что это такое вы делаете, Жанна Альбертовна, Наталья Евгеньевна! — стонет мужчина. — Отпустите немедленно, вы мне сейчас пиджак изорвете вконец!
Он пытается осторожно стряхнуть дам, но «осторожно» не получается, а по-настоящему он не смеет, начальство все-таки.
— А куда это вы собрались, Олег Юрьевич? — шипит Жанна Альбертовна, завуч старших классов, худая, болезненно бледная дама в брючном темно-синем костюме, похожем на старинную школьную форму для мальчиков. На тощей шее — цветная косынка с видом Риги, куплена тридцать лет назад в означенном городе.
— Нам ваша мужская поддержка необходима, Олег Юрьевич, голубчик, — шепчет вкрадчиво Наталья Евгеньевна, директор, опасно прижимаясь к его локтю тяжелой грудью; опыт показывает, что с мужчинами выгоднее обходиться ласково.
Ангелина Сергеевна внимательно рассматривала из-за девочкиного белого плеча подтянутого мужчину в темном костюме со следами мела на воротнике и двух женщин, нежно обнимающих его с обеих сторон. Директор и завуч, подумала она иронически.
— Во-первых, здравствуйте, — обвиняюще поприветствовала присутствующих юбка-годе и устроилась на ближайшем ученическом деревянном стуле; стул тонко пискнул. Девочка осталась стоять, даже не расстегнув короткой куртки, наоборот, вновь накинув капюшон, густо отороченный мехом.
Группа педагогов смущенно распалась, мужчина снова значительно кашлянул, обреченно сполз на крутящийся стул с надломленной спинкой. Слово взяла директриса, оправляя свой черный костюм, струящиеся кружева блузки и узкую юбку ниже колен.
— Здравствуйте, здравствуйте, очень приятно, — раскланялась она на обе стороны, — а что же мальчики не пришли?
— Болеют оба, — коротко пояснила Ангелина Сергеевна, — вирус, вероятно. Температура тридцать девять с лишним и держится. Колола тройчатку.