Шкура льва
Шрифт:
Вне себя от ярости, Ротерби попытался вырваться из державших его рук.
— Неужели вы станете слушать его? — заревел виконт, не отдавая отчета своим словам. — Он шпион, повторяю, он шпион короля Якова. Он не имеет права появляться здесь. Он не достоин. Я не знаю, как он очутился здесь, но…
— Это нетрудно узнать, ваша светлость, — неожиданно раздался спокойный голос Стэплтона, — мистер Кэрилл здесь по моему приглашению.
— Гаскойнь и я тоже просили его сегодня быть нашим гостем, — добавил сэр Гарри Коллис. — Я готов
Ротерби тупо уставился на защитников мистера Кэрилла, получив отпор с совершенно неожиданной стороны. Герцог Уортон шагнул в сторону, нахмурился и взглянул в монокль на лорда Ротерби.
— Простите меня, Гарри, — сказал он, обращаясь к сэру Коллису, — но, я полагаю, вы поймете уместность моего вопроса, которым я хочу положить конец этим недомолвкам и выяснить, с кем все же мы имеем дело и в какой степени можно доверять его сведениям, если они будут касаться Ротерби. Итак, при каких обстоятельствах вы познакомились с мистером Кэриллом?
— Я знаю его уже двенадцать лет, — с готовностью ответил Коллис, — и не только я, но и Стэплтон, и Гаскойнь, и многие другие, с кем мы вместе учились в Оксфорде. Мы со Стэплтоном постоянно поддерживали знакомство — вернее сказать, дружбу — с мистером Кэриллом и несколько раз гостили в его поместье Малиньи в Нормандии. Мистер Кэрилл всегда предпочитал жить в стране, где родился, и лишь поэтому не был представлен ранее вашей светлости. Достаточно ли сказанного, чтобы опровергнуть лживые слова виконта?
— Лживые? Как вы смеете обвинять меня во лжи, сэр? — заревел Ротерби.
Но герцог — человек недюжинной проницательности и крепости духа, сохранившихся в нем, несмотря на распутный образ жизни — успокоил его.
— Всему свое время, Чарлз, — сказал командир «Храбрых Зайцев». — Сперва выслушаем мистера Кэрилла.
— О, дьявольщина! Ваша светлость, неужели вы берете его сторону?
— Никаких сторон. Но я должен — мы все просто обязаны — разобраться в этом деле.
Ротерби оскалился в усмешке и попытался огрызнуться:
— Неужели командир «Храбрых Зайцев» собирается устроить суд чести?
— Вы, ваша милость, ничего не добьетесь нападками, — предостерег Уортон ледяным тоном. — Мистер Кэрилл, — с серьезным видом обратился герцог, — слова сэра Гарри являются хорошей рекомендацией и подтверждают ваше право пользоваться гостеприимством Уайтса. Вы, однако же, позволили себе сделать некоторые намеки, касающиеся его милости лорда Ротерби. Вы должны прояснить их или принести свои извинения.
Мистер Кэрилл щелчком захлопнул табакерку. В комнате воцарилось молчание, и все присутствующие в ожидании столпились около стола, за которым сидел мистер Кэрилл. Ротерби еще раз попытался вмешаться, но Уортон, чувствовавший себя теперь хозяином положения, безапелляционно заявил:
— Если вы, милорд, помешаете мистеру Кэриллу говорить, мы решим, что вы боитесь его рассказа, и нам придется выслушать его в ваше отсутствие. Не думаю, чтобы это вам понравилось.
Побледневший Ротерби замолчал, а мистер Кэрилл в непринужденной и дружелюбной манере приступил к повествованию о случившемся в «Адаме и Еве», в Мэйдстоуне, излагая лишь голые факты и старательно избегая приукрашиваний. Он сообщил, как милорд, узнав о присутствии в гостинице путешественника из Франции, попросил его быть свидетелем бракосочетания, чем сразу же возбудил подозрения последнего, и как ему удалось вывести на чистую воду лжесвященника.
Рассказ мистера Кэрилла был выслушан в напряженном молчании, не предвещавшем ничего хорошего для лорда Ротерби. Присутствующие, за редким исключением записные повесы, всегда рады были позлословить насчет жертвы любовной интриги. Никто из них не осудил бы человека, убежавшего с женой, сестрой или дочерью приятеля. Все это было для них лишь игрой, и отец, муж или брат, не способный защитить своих близких, заслуживал презрения. Но во всякой игре — пусть даже самой отвратительной — есть свои правила. Лорд Ротерби нарушил их. Он прибегнул к низкому обману, да еще имея дело с девушкой, у которой не было никого, чтобы отомстить за нее. И теперь в устремленных на Ротерби взглядах читалось откровенное презрение и осуждение.
— Отличная история, черт побери! — воскликнул герцог, когда мистер Кэрилл замолчал. — Отличная история, лорд Ротерби. Я могу переварить многое, но сейчас меня едва не стошнило!
— Хм! Вы, ваша светлость, я не узнаю вас, — ухмыльнулся Ротерби, — командир «Храбрых Зайцев», магистр клуба «Пламя Преисподней«…стал чересчур щепетилен там, где дело касается развлечений.
— Развлечений? — брови герцога удивленно поползли вверх. — Развлечений? Ха! Так, значит, вы ничего не отрицаете?
После слов герцога стоявшие рядом с лордом Ротерби отпрянули от него. Он заметил это и, дрожа от ярости и досады, презрительно рассмеялся:
— Что это? О, да! Вы во всем готовы подражать его светлости, и его мнение для вас — закон. Но что касается вас, сэр, — он повернулся к Кэриллу, — то вам придется подтвердить свою историю со шпагой в руке.
— Если кто-нибудь сомневается в моих словах, я могу сделать их более убедительными, — ответил мистер Кэрилл.
— И как же?
— У меня есть свидетели.
— Отлично, Кэрилл! — одобрил его Стэплтон.
— А если я скажу, что вы все лжете — вы и ваши свидетели?
— Тогда вы сами окажетесь лжецом, — парировал Кэрилл.
— И, кроме того, об этом надо было говорить раньше, — вставил герцог.
— Ваша светлость, — вскричал Ротерби, — разве мои дела касаются вас?
— Слава Богу, нет!
Ротерби с презрением нахмурился, взглянув на человека, который всего десять минут назад считался его другом и собутыльником, и опять повернулся к Кэриллу.