Шлейф сандала
Шрифт:
– Ишь, как грозится, - к нам подошла Акулина. – Всем бы чертей раздал, да руки коротки.
Я поднялась на второй этаж и постучала в дверь.
– Тимофей Яковлевич, хорош орать. Соседей, небось напугал уже.
В комнате воцарилась тишина, а потом послышались крадущиеся шаги. Дядюшка подошел к двери.
– А ну, выпусти меня, зараза! Тебе кто право дал порядки в моем доме устанавливать?!
– Не выпущу, - спокойно ответила я. – Пока за ум не возьмешься, будешь взаперти сидеть. Позорище ведь… Осталось только в штаны оконфузиться и
– Ты меня что, учить вздумала, сопля зеленая?! – рявкнул он, ударив ногой по двери. – И не тычь мне, гадина! На «вы» называй!
– Ага, и шепотом, - проворчала я, а ему сказала: - Еще я всякую пьянь на «вы» не называла. Не заслужил. Глянь на себя в зеркало, на что ты похож! А еще уважаемый парикмахер… - я понимала, что звучит это жестоко, но по-другому никак. Пусть слышит правду в моем исполнении.
– Я не пьянь! – в гневном голосе дядюшки прозвучала обида. – Не смей меня так называть!
– Конечно, не пьянь. Блин, бесстрашный путешественник по эмоциональному спектру посредством химических порталов в стеклянных сосудах…
– Чего ты там лепечешь?! Открой, я сказал! – надрывно выкрикнул Тимофей Яковлевич. – Откро-ой!
Я бы еще поговорила с ним о жизни, но тут на лестнице показалась лохматая голова Прошки.
– Елена Федоровна, там это, хозяин мясной лавки пришел! Ему бороду да усы поправить надобно! Чево сказать? Закрыты мы?
– Нет, скажи, пусть подождет, я уже иду, - ответила я, а дядюшка моментально притих, подслушивая нас. – Сейчас мы ему поправим и бороду, и усы, и все остальное.
– Не сметь! – завыл Тимофей Яковлевич, колотя кулаками в дверь. – С ума сбрендила, что ли?
– Не переживай ты так, - усмехнулась я. – Или думаешь, что если я женщина, то бороду подстричь не смогу?
– Где сатана не сможет, туда бабу пошле-е-е-ет! – жалобно заскулил дядюшка. – Гадина-а-а-а…
Спустившись вниз, я надела передник и открыла дверь парикмахерской. Стоящий в метре от крыльца мужик с окладистой бородой, удивленно взглянул на меня.
– Тимофей Яковлевич примет меня али нет?
– Проходите, я за него, - я приветливо улыбнулась. – Подстригу не хуже дядюшки.
– Дядюшки? – хозяин мясной лавки не спешил заходить внутрь. – Я не пойму никак. Девица меня, что ль, стричь будет? Не-е-ет, девке бороду не доверю! Тьфу ты, совсем, что ли, умом тронулись?!
Прошка растерянно взглянул на меня и прошептал:
– Не пойдут они к бабе. Точно вам говорю.
– Не к бабе, а к женщине! – шепнула я, а потом крикнула вслед удаляющемуся мужчине: - А у нас сегодня все бесплатно! В честь праздника! Прошка, какой праздник в скором времени?
– Дык Троица скоро! – прошептал мальчишка. – Запамятовали?
– В честь Троицы у нас бесплатные услуги! – снова крикнула я, заметив, что хозяин мясной лавки остановился.
– Бесплатно? – он посмотрел на меня из-под нахмуренных густых бровей. – И стричь умеешь?
– А то! Проходите! – я указала двумя
– Да и ладно, - мужчина посмотрел по сторонам. – Один черт никто не видит.
Халява делала свое дело.
Прошка моментально помчался на кухню, притащил теплую воду, вылил ее в кувшин и поставил на столик фарфоровый таз. После чего подал мне полотенце.
– Сейчас принесу горячую воду!
Мальчишка знал свою работу.
Мы вымыли клиенту бороду, я распарила его лицо и шею горячим полотенцем, просушила. Потом расчесала по направлению роста волос.
Хозяин мясной лавки внимательно следил в зеркало за каждым моим движением, но вскоре расслабился. Я аккуратно подстригла его бороду, придав ей немного островатую форму. Потому что при круглом лице, растительность «лопатой» делала его еще шире. Привела в порядок усы, после чего аккуратно побрила шею и похлопала по ней ладошками, смоченными одеколоном. Это было что-то дешевое и вонючее, но Прошка все равно заволновался.
– Еленочка Федоровна, Тимофей Яковлевич диколоны бережет… Бесплатно не диколонит!
– Ничего, такого добра не жалко, - прошептала я, стараясь не смеяться. Мне вспомнился анекдот на тему одеколонов.
«Молодой человек, чем вы так надушились?
– Это одеколон «Семеро смелых».
– Вы знаете, судя по запаху, кто-то из них сильно напуган.».
Зато дядюшка странным образом притих, и я послала Прошку, чтобы тот проверил, все ли в порядке. Мало ли, вдруг прихватило с похмелья…
Хозяин мясной лавки долго рассматривал себя в зеркало, а потом удивленно повернулся ко мне.
– Дочка, да ты Яковлевича за пояс заткнула! Странное дело… Морда, что ль, уже стала? А?
– Просто нужно было изменить форму бороды, - я подумала, что благодаря Махмуду у меня здесь могло пойти собственное дело. – Вам очень идет!
– Ну, спасибо! Ой, спасибо, красавица! – мужчина поднялся и, подмигнув мне, сказал: - Ты вот что, бесплатно больше никого не стриги. Ежели сейчас у меня спрашивать станут, кто эдакую красоту сотворил, я скажу, что родственница Яковлевича. Пущай платят! А я так и быть в честь Троицы приму такой подарок.
Ну и хитрый дядька!
Он ушел, а в дверь залетел Прошка и, хохоча, сказал:
– Я к окошку слазил, в щелку посмотрел! Тимофей Яковлевич к полу прилип с кружкой! Слушает видать, что туточки творится!
– Хорошо хоть не орет, - я тоже засмеялась. – Наверное, понял, что своими криками народ распугает!
Я, конечно, не мечтала, что ко мне сразу побегут клиенты, но к концу дня к нам пришло человек десять. Они удивлялись, недоверчиво хмыкали, завидев меня, но в кресло садились. Прошка помогал мне не только в работе, но и в денежных вопросах. Мальчишка знал все расценки и после каждой стрижки громко называл цену. В зал несколько раз заглядывала Евдокия с таким лицом, будто я не мужиков стригла, а проводила черную мессу с жертвоприношением.