Шлейф сандала
Шрифт:
– А вы что ж, Елена Федоровна, понимаете в этом? – Яичкин удивился. – Первый раз вижу девицу, чтобы в усах разбиралась!
– Это у нас семейное, - улыбнулась я. – Сегодня много мужчин доверили свои бороды и головы моим рукам. Решайтесь!
– Ну, давайте попробуем, - мужчина хмыкнул. – Чудеса, да и только… Только смотри, ежели испортишь, я с твоего дядюшки три шкуры спущу!
И тут раздался надрывный голос Тимофея Яковлевича, который после долгого молчания решил запеть:
– Я надежды всей лишилс-я-я-я: Без надежды можно ль
Жизнь! тебя я покидаю-ю-ю… К вам, родители, иду-у-у; Смерть с веселием встречаю-ю-ю — В ней я счастие найду-у-у!
Ну ты посмотри на него… По ходу дядюшка любил петь, но сейчас это было совсем не вовремя!
– Кто это? – Яичкин привстал с кресла, в котором уже удобно устроился.
– Сатрапы! Изверги! Душегубцы! – донеслось со второго этажа, и я похолодела. Зараза! Но крики дядюшки резко оборвались, и в парикмахерской воцарилась тишина.
Квартальный совсем напрягся. Он шагнул к шторкам, но они вдруг распахнулись, и пред наши очи предстал Селиван. Он схватился руками за косяки, после чего, пьяно покачнувшись, заплетающимся языком сказал:
– Простите, Флена Ёдоровна, я лишнего принял…
– Ах ты бесстыжий! Латрыга чёртов!
– за ним появилась Акулина и ударила тряпкой по шее. – А ну спать! Еще и на глаза хозяйке вылез! Ай-я-яй!
Прикрываясь руками от хлестких ударов, мужчина побрел прочь. Из кухни донесся звон битой посуды и ругань Евдокии.
– Слуга напился. Если не прекратит закладывать, выгоню! – я заметила, что из глаз квартального пропало подозрение, и облегченно выдохнула.
– Правильно! Нечего пьянь всякую в доме держать! – поддержал меня Яичкин, после чего снова устроился в кресле.
Я убрала ему бакенбарды, а потом на свой страх и риск расправилась с дурацкой бородой. Придав усам нужную форму, я с удовлетворением отметила, что лицо квартального перестало походить на шар. Он даже помолодел на несколько лет!
Яичкин с минуту молча, смотрел на себя в зеркало, заставляя нас с Прошкой нервничать, а потом протянул:
– Да вы кудесница, Елена Федоровна! Хоть в третий раз женись! Теперь и молодуху можно взять, а?!
Ну, слава Богу! У меня от сердца отлегло. Не день, а сплошной стресс!
Мы проводили довольного мужчину, закрыли парикмахерскую и сразу бросились к Тимофею Яковлевичу.
Селиван с Акулиной ждали нас, сидя на лестнице.
– Что с дядюшкой? – спросила я, понимая, что для квартального был разыгран спектакль с пьяным Селиваном.
– Ничего страшного. Рот ему заткнули и все дела, - проворчала Акулина. – Я, как только усатого этого увидала, сразу за Селиваном помчалась! Знала ведь, что Тимофей Яковлевич учудит чего-нибудь!
Ну вот как мне было не гордиться такими помощниками?
Глава 23
Картина, открывшаяся моим глазам, выглядела эпично. Дядюшка был привязан к кровати, а
Заложив руки за спину, я обошла кровать и глухим голосом сказала:
– Ты пришёл и говоришь: Дон Корлеоне, мне нужна справедливость. Но ты просишь без уважения, ты не предлагаешь дружбу, ты даже не назвал меня крёстным отцом...*
Мне очень понравилось как я звучала. Дон Корлеоне точно бы оценил.
Тимофей Яковлевич замер. В его взгляде появилось недоумение, а потом страх. Но это было понятно, для него я несла черт-те что.
– Я сейчас достану кляп, не вздумай орать, - предупредила я. – Понятно?
Он закивал головой, и я вытащила тряпку из его рта.
– Чего тебе надобно от меня?! – визгливо поинтересовался он. – Свалилась на мою голову, голь перекатная! Развяжи меня! Немедля!
– К тебе тут за долгами приходили, - я села в кресло напротив кровати. – Морду видать набить хотели.
– И чего? – дядюшка моментально притих. – Что ты им сказала?
– Ничего, по щам получили и побежали в полицию жаловаться, - со вздохом ответила я. – Только ведь другие придут. От всех не отобьешься… Сколько должен?
– Двадцать рублей! – нехотя и со злостью ответил Тимофей Яковлевич, отворачиваясь от меня.
– Так отдай и спи спокойно, - я никогда не понимала тех, кто брал в долг, а потом тянул с отдачей. – Неужели самому приятно постоянно в страхе сидеть?
– Двадцать рублей! – воскликнул дядюшка, взглянув на меня как на дурочку. – Титулярный советник в месяц жалованье такое получает!
– Так брал зачем, если отдать не можешь?! – он начинал меня раздражать своими странными понятиями. – Сколько в парикмахерской в месяц имеешь?
– Сколько имею – все моё! – огрызнулся Тимофей Яковлевич. – Что ж мне все отдать и голодом сидеть?!
– А наследство от моего супруга? – я внимательно наблюдала за ним, а подозрения уже набирали обороты.
– Не перед тобой мне отчет держать! – он выпятил подбородок. – Нечего свой нос в чужую жизнь совать!
В общем, мне все стало понятно. Прокутил дядюшка денежки. Еще и долгов набрался. М-да… Никаких инструментов он не покупал, а все ушло на картежные игры.
Я поднялась и направилась к двери, размышляя над ситуацией. Нужно что-то решать, иначе жизни здесь не будет. С должниками ни в какие времена не цацкаются.
– Развяжи меня! – взвизгнул дядюшка вслед, но мне было не до него.
– Селиван, развяжи его, - попросила я слугу, ожидающего меня вместе с Акулиной в коридоре. – И дверь не забудьте запереть. Кстати, а как вы в комнату попали?
До меня только дошло, что ключей ведь ни у кого больше не было.
– Евдокия ключ запасной отдала, – Акулина протянула мне его. – Сказала, что наперекор вам не пойдет более.