Шлейф сандала

Лерн Анна

*дидэда – бабушка, дословный перевод «большая мама»

эспаньолка

“Кроп”

Глава 37

Если честно, я сомневалась, что Минодора придет. Потому что многим очень трудно что-то начинать, а тем более менять свой образ жизни. Но, к моему удивлению, купеческая дочь явилась в восемь утра, когда я только закончила завтрак. Девушка выглядела заспанной, на ее правой щеке еще виднелись

заломы, а волосы, похоже, она укладывала себе сама. Даже пуговки на спине были застегнуты криво. Минодора явно торопилась и, скорее всего, ушла из дома тайно.

Она вошла в дом, огляделась, но ничего не сказала. Даже если наша обстановка и показалась ей бедной, купеческая дочь сделала вид, что ничего не замечает. Это делало ей честь.

– Что решать будем, Елена? – Минодора вся горела от нетерпения. – Я целую ночь глаз не могла сомкнуть, все думала, как по улице проплыву, будто лебедица белая… Талия осиная, платье в красные пионы и парасоль из кружева…

Она на секунду мечтательно прикрыла глаза, а потом снова уставилась на меня в хмуром ожидании.

– Минодора, ты должна понять, что за неделю ничего не добиться. Мы с тобой должны трудиться, чтобы достигнуть отличных результатов. Понимаешь? – я старалась объяснить девушке, что ее ждет. – Легких путей не бывает.

– Я все понимаю, - кивнула она, глядя на свои сцепленные в замок руки. – И готова делать все, что ты скажешь!

– Если ты хоть один раз сорвешься и откажешься, я больше не стану помогать тебе, - предупредила я. – Так что решай.

– Я уже все решила! – горячо заверила меня Минодора. – И от задуманного не отступлюсь!

– Что ж, тогда начнем с самого главного, - я поднялась и заложив руки за спину, стала расхаживать перед ней с умным видом. – Знаешь, что самое главное?

– Может, в сарае ее запрем на месяц? – раздался из-за приоткрытых дверей голос Прошки. – И жрать не давать! Схудает как пить дать!

Я захлопнула дверь перед его любопытным носом и продолжила:

– Так ты знаешь, что самое главное?

– Не-ет… - отрицательно покачала головой Минодора. – А что?

– Питание! – я подняла вверх указательный палец. – Но жрать, к сожалению, гораздо интереснее, чем худеть.

– Матушка говорит, что у нас в роду все сдобные. Не в кого мне худой быть, - изрекла знакомый мне тезис Минодора. – Как с этим быть? Кровь не водица.

– Глупости! Это отговорка тех, кто не желает приложить усилия и заняться собой! – возразила я. – Вот с питания и начнем!

– Голодать придется? – обреченно вздохнула девушка. В ее глазах появилась тоска. – Но я готова! Ты не подумай, что я безвольная! Поясок затяну, слюнку за губу втяну и отмучаюсь как-нибудь.

– Зачем же голодать? – улыбнулась я. – Ни в коем случае нельзя терпеть голод! Кушать нужно пять-шесть раз в день!

– Дак ее батюшка с дому выгонит, - в комнату вошла Акулина со стопкой чистого белья. –

Пять раз в день кушать, это ж никаких запасов не хватит! И рулонов на платья.

– Неужто похудеть можно, ежели столько откушивать? – глаза Минодоры стали круглыми. – Я ведь только три раза трапезничаю… ну и пару калачей или булок могу съесть. Мёда плошку или варенья… Молочка кувшин, сметанки… но это ведь малость такая…

– О-о, нет! Никаких булок и калачей! Ничего сладкого! – я рассмеялась, увидев, как она побледнела. – Нам ведь нужно, чтобы дело быстрее пошло, так?

– Так, - согласилась девушка. – И чего же кушать тогда?

– Кору грызть, - захихикала Акулина. – Заодно и зубы покрепчают!

– Иди ты! – огрызнулась Минодора и недовольно посмотрела на меня. – Что-то у тебя слуги больно разговорчивые!

– Это да… распустила я их, - я покосилась на Акулину. – Пороть, наверное, начну.

Служанка фыркнула и вышла, оставив нас наедине. Нужно провести со всеми разъяснительную беседу. Дружба дружбой, но следует следить за языком при посторонних.

– У нас на конюшне порют… - вздохнула Минодора. – Чтоб неповадно было супротив батюшки даже слово молвить! Порют и солью посыпают, порют и солью посыпают…

Я даже не сомневалась, что именно так и делают. Можно было лишь посочувствовать слугам Жлобина.

– Так чего там с едой? – нетерпеливо поинтересовалась купеческая дочь. – Чем же мне лакомиться теперь?

– Запоминай тогда. Соли меньше кушай, приправ всяких, копчений. Все блюда пусть тебе варят, запекают или на пару готовят. От жареного отказаться! Ни булок, ни сладкого. И хлеба один кусочек, не больше! Кушать обязательно в одно и тоже время. И воды пить побольше! – перечислила я. – А еще ходить тебе нужно много…

– Вот так сложности… Я и помыслить не могла, что так оно… - мне показалось, что Минодора начала сомневаться.

– Тело твое, как сломанный механизм, а наша цель его починить, - сказала я, решив, что больше не стану ее уговаривать. Пусть продолжает лопать булки. – Но решать только тебе.

– Выдержу! – Минодора перекрестилась раз, потом другой. – Вот тебе крест! Выдержу!

О как! Посмотрим, посмотрим…

– Ты все запомнила? – уточнила я. – Может, тебе записать?

– Запиши, голубушка! Запиши! – она сжала мои руки. – С Божьей помощью все у меня сладится!

– Конечно. Верить в себя нужно. Завтра снова утром приходи. Начнем тренировки. С ними ты еще краше станешь!

– Хорошо! Как ты говоришь? Тонировка? Приду! С тонировкой-то оно, наверное, совсем другое дело будет, да? Хоть и неведомо мне слово такое!

Ага… «Лада Седан баклажан» с тонировкой!

После того как Минодора свинтила домой, я засобиралась к аптекарю за флаконами. Прошка крутился возле меня, и не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: мальчишка хочет что-то спросить.