Шлейф сандала
Шрифт:
– Итак, чем я могу вам помочь?
– Вот, - он стащил картуз, демонстрируя лысину, прикрытую тремя оставшимися волосинами. – Жизни нету! Меня все плешивым кличут!
– Вы ведь понимаете, что волос я вам не добавлю? – уточнила я. – Нет у меня таких средств, чтобы у вас на полянке пшеница заколосилась. Да и вообще, ни у кого их нет. Один обман. Но если хорошо поразмыслить, то можно что-нибудь придумать.
– Придумайте! Прошу! – взмолился он. – Мне ведь всего тридцать годков! У моего деда волос на толкушке поболее
– Присаживайтесь в кресло, - я подмигнула Прошке, который уже крутился рядом. – Тащи теплую воду и полотенца.
Итак… с плешью ничего не поделаешь. Здесь или оставлять как есть или же избавляться от остатков волос. Кардинально. Ну а что? Сделаем из него эдакого Дуэйна Джонсона…. Красота!
Я специально посадила его спиной к зеркалу, чтобы избежать ненужных мне комментариев. Когда в его сияющей лысине можно было разглядеть мое отражение, пришло время взяться за бороду. Круговая эспаньолка чудесно дополнит образ! Ее отличительные особенности: четкие контуры, тщательно выбритые щеки и короткая аккуратная растительность в области подбородка в форме клинышка.
– Матерь Божья… - протянул Прошка, наблюдая за моими движениями с открытым ртом. – Вот это дела…
Мужчина испуганно дернулся, поднимая на меня жалобный взгляд.
– Чего он там бормочет?!
– Не обращайте внимания. Уже почти все готово, - я нахмурилась, глядя на Прошку. – Пара штрихов, и вы увидите себя в зеркале.
– Ох, Господь Бог мой… - глаза мужчины стали как блюдца, когда он увидел свое отражение. – О-ох… Да я на барина похож! Не-е-ет… на графа!
– Вам очень идет, - у меня от сердца отлегло. Всегда был риск, что мои новаторские идеи кто-нибудь да воспримет в штыки. Я оросила его одеколоном, и он совершенно расцвел. – Приходите к нам почаще.
Клиент ушел, а Прошка язвительно сказал:
– Скоро одни графья да князья к нам ходить станут!
– Давай-ка я тебя подстригу? – предложила я, запуская руку в его шевелюру. – Служишь в парикмахерской, а сам как домовой!
Неожиданно для меня, он согласился. Прошка схватил таз и помчался на кухню.
– Только так, чтобы все ахнули!
– И не сомневайся! – смеясь, крикнула я ему вслед. – Ахнут!
Вымыв шапку густых волос, я расчесала их и задумалась. Как же подстричь мальчишку?
Может сделать ему стрижку как у Махмуда? Мой бывший носил «кроп». Выбривается большая часть височной зоны, сверху оставляется челка и волосы в виде своеобразного горшочка. Прошке эта стрижка, несомненно пойдет.
Мальчишка терпеливо сидел всю процедуру. Он не проронил даже слова. Мне это показалось подозрительным, и когда я заглянула ему в лицо, то не смогла сдержать смех: Прошка сладко спал…
– Эй, проснись! Э-эй!
Он распахнул глаза, несколько раз сонно моргнул, широко открывая рот в громком зевке.
– Заспал я, Еленочка Федоровна…
– Смотри, какой красавчик
Парнишка медленно сполз с кресла и приблизил свое лицо к зеркалу.
– Я ли? Чё ли?
– Ты. Кто ж еще? – мне приносило удовольствие наблюдать за ним. – Совсем другой человек!
– На хлыща похож… - Прошка слез с кресла и приосанился. – Ишь ты… Это вам не это!
– Теперь стричься будешь? – с улыбкой спросила я.
– Буду, Еленочка Федоровна! Теперича буду! – он вдруг крепко обнял меня. – Вы же не уйдете от нас?
– Нет, конечно! Куда же я денусь? – мне был приятен его искренний порыв. – Ах ты, егоза…
– Плохо нам без вас будет, – Прошка вдруг хитро улыбнулся. – И Квашня жрать не перестанет.
– Что ж ты за язва такая! – воскликнула я, прижимая его к себе. – Прошка, тебя язык до добра не доведет!
– А до щец доведет? – он потянул носом. – Пахнет-то как… Небось Тимофей Яковлевич уже слюнкой удавился!
– Пойдем посмотрим, что там Евдокия приготовила? – я подумала, что дядюшка точно сидит в своей комнате и принюхивается. Замечательно. Возможно, еда заставит его пойти на компромиссы?
* * *
– Да понимаю я все! Понимаю… - Давид раздраженно отставил от себя бокал с вином. – Вот только ничего поделать с собой не могу!
– Ты начинаешь меня пугать, Датико! – усмехнулся Мамука, наблюдая за медленно прохаживающимися по парку девушками. – Тебя никогда не прельщали женщины не нашего круга. Тем более такие странные! Что ты можешь ей предложить? Стать твоей любовницей?
– Не называй меня Датико! – вспылил Давид, стреляя в друга темным взглядом своих огненных очей. – Ты не моя дидэда!*
– О чем разговор? – к молодым людям подошла пожилая женщина в темных одеждах. Несмотря на свой зрелый возраст, она выглядела настоящей красавицей. Величественная, будто королева, она несла себя гордо и с достоинством.
– Госпожа Хатуна, мы с вашим внуком обсуждаем женщин, - засмеялся Мамука. – А если точнее сказать, их принадлежность к определенным слоям общества. Может ли благородный молодой человек связать себя с женщиной, не подходящей ему по положению?
– Кто-то из вас увлекся такой женщиной? – женщина внимательно посмотрела на Давида.
– Дидэда, меньше его слушай! – тот предупреждающе посмотрел на Мамуку. – Он такого наговорит!
– Запомните, вы не принадлежите себе. Вы принадлежите роду. Только старшие вправе решать, кто придет в дом в качестве жены, - госпожа Хатуна окинула мужчин строгим взглядом. – Супруга должна принести в дом мужа свое честное знатное имя, приданое и, конечно же, честь своего рода. Вы не безродные, чтобы брать кого попало. Наша фамилия слишком древняя, чтобы быть испачканной неподходящей кровью. Твоя обязанность, Давид, содержать нашу кровь в чистоте!