Шлейф сандала
Шрифт:
– Усмири свой характер, девчонка. Иначе тебе трудно в жизни придется.
Экипаж поехал прочь, а я еще долго смотрела ему вслед.
– Ты ходишь по лезвию, гадкая девчонка… - мой голос был так похож на голос госпожи Эристави, что я не удержалась и рассмеялась.
* * *
– Она как сквозь землю провалилась! – Мария Петровна выпила успокоительные капли и упала на софу. – Какая же дрянь! Мерзкая, мерзкая дрянь! Совести совсем нет!
– Ольга наверняка уже прочла завещание, в котором говорится, что мать оставила ей все свое приданое! А это земли!
– Николя сидел в кресле, закинув ногу на ногу. – Какая ушлая девица… Никогда бы не подумал, что она на такое способна…
– Пока еще не поздно, нужно вернуть ее! – женщина не могла больше лежать и села, обмахиваясь веером. – Николя, сынок, я на грани!
– Матушка, до ее совершеннолетия еще столько времени! Успокойтесь! – усмехнулся молодой человек. – Ольга не сможет скрываться столь долгое время! Это просто невозможно! Замуж ей не выйти без разрешения опекуна, делать она ничего не умеет! Если даже моя сестрица сдохнет в какой-то канаве, нам-то что? Посмотрите на это с другой стороны, матушка!
– С какой? – в глазах Марии Петровны загорелась надежда.
– Тогда нам и беспокоиться, будет не о чем! Других родственников нет! – Николя задумчиво посмотрел сквозь хрустальную рюмку, в которой рубиновым цветом играло вино. – Я нанял человека, который умеет искать беглецов. Он это делает очень умело. Как только мы узнаем, где она, заставим подписать завещание, в котором она все передает в ваши руки, и избавимся от нее!
– Да! И отдадим долги барону! – женщина с гордостью посмотрела на своего сына. – Дорогой, ты такой умный! Что бы я без тебя делала!
– Главное, чтобы барон не прознал о завещании ее покойной матери, - молодой человек нахмурился. – Тогда он женится на ней, чтобы прибрать к рукам все добро!
– Но кто скажет ему? – испуганно прошептала Мария Петровна. – О нем знаем только мы с тобой!
– Да… поэтому держите язык за зубами, матушка.
Глава 40
– Барышня! Барышня, проснитесь!
Я приоткрыла один глаз и сонно протянула:
– Тебе чего, Акулина?
– Там в парикмахерской грохот какой-то! – испуганно прошептала девушка. – Боязно мне! Что, если воры пробрались? А там Прошка один, да Тимофей Яковлевич под замком! Хорошо хоть Евдокия у сестры ночевать осталась!
Меня словно подбросило в кровати. Только не парикмахерская! Если с ней что-то произойдет, я останусь без заработка на неизвестное время! А такой вариант был очень вероятен. Мало сюда являлось бандитов?
– Разбуди только Селивана! – тихо сказала я. – Шум не поднимай!
– Хорошо! – Акулина убежала, а я подошла к окну и, забравшись на подоконник, спрыгнула вниз. Так будет намного быстрее.
Шум я услышала, как только подошла к двери парикмахерской. Окна были задернуты шторами, но даже через них удавалось различить
– «У каждого есть дух, который нужно совершенствовать, тело, которое должно быть тренировано, и путь, который должен быть пройден»*, - прошептала я, повернув в замочной скважине ключ. Ну, нравилось мне пафосно произносить цитаты великих мастеров единоборств, что поделать. Я ворвалась в зал и гаркнула: - Ку-ку, ёпта! Всем лежать, бояться и просить у мамочки пощады!
– А-а-а-а! – раздался громкий вопль, а за ним и грохот. – У-у-у-у! Едрена кочерыжка!
Я с шоком наблюдала, как с высокой стремянки летит Тимофей Яковлевич и падает прямо на пятую точку.
– Еленочка Федоровна, что ж вы так дядюшку испужали?! – послышался звонкий голос Прошки. – У него все косточки в портки посыпались!
– Что вы здесь делаете?! – рявкнула я на них, хотя уже начинала понимать, что здесь происходит. Прошка и Тимофей Яковлевич наводили порядки. Они уже смастерили из сундуков пеналы. И, похоже, дядюшка красил один из них, взобравшись на стремянку.
– Помочь хотели… - мальчишка тяжело вздохнул. – Думали, вы проснетесь и обрадуетесь…
– Вы что, всю ночь здесь провели? – восхищенно спросила я, оглядываясь. – Покрасили всю мебель… Какие молодцы!
– Молодцы! Да только мне теперь ни разогнуться, ни согнуться! – запричитал дядюшка, хватаясь за поясницу. – Что ж ты, будто коршун, залетела?!
– Я решила, что сюда бандиты какие-то забрались! – начала было я объяснять сложившуюся ситуацию, но не успела.
– Порублю иродов! На кусочки порублю! Места живого не оставлю! – в парикмахерскую влетел Селиван с топором. Он был помятым со сна, но готовым к бою. – Барышню мою обижать?!
– Тише! Тише! – остановила я его. – Здесь все свои!
Дядюшка со стоном опустился в кресло, а Селиван недоуменно завертел головой.
– Акулинка сказала, что грабят нас…
– Ошиблась она. Это наши решили здесь порядок навести, - я тоже опустилась в кресло, испытывая облегчение. Слава Богу, в этот раз не пришлось драться. Но тут у меня появился вопрос к дядюшке. – Ты как из комнаты вышел, Яковлевич?
– Это я помог… - Прошка виновато хлопнул глазками. – Тимофей Яковлевич изъявили желание добра вам понаделать…
– Изъявил! – с готовностью закивал дядюшка. – Так и было!
– «Добра понаделать»… это прям как угроза звучит, - проворчала я. – Совсем недавно мне никто помогать не хотел…
– Одумался я, - Тимофей Яковлевич стрельнул в меня недовольным взглядом. – Не зверь, поди, чтобы злобою упиваться…
Похоже, дядюшке надоело его заточение. Да и ароматы, несущиеся из кухни, делали свое дело.
– Ну и замечательно! – я довольно потерла руки. – Значит, поутру начнем доделывать все то, что вы не успели. Сделаем завтра выходной в парикмахерской. А как управимся, так и праздник устроим!