Шмордонские войны
Шрифт:
Проникнув под купол, Шмореныш без труда нашел жилой блок и влетел в тамбур, держа пистолет перед собой. Увидев, что освещена всего одна комната, он шагнул в открытую дверь, выстрелил вверх и крикнул:
– Ни с места! Вы окружены! Сдавайтесь!
Наступил его звездный час! Но длился он недолго.
Сбитая выстрелом потолочная пластиковая панель грохнулась на электроплиту и тем самым разбудила троицу уснувших картежников. Оторвав от стола головы, Джем, Батон и Кебаб увидели перед собой человека в скафандре с направленным на них пистолетом. Шмореныш, догадавшись, что первый его крик мог быть не услышан, рявкнул снова:
– Сдавайтесь!
Но и эта команда не возымела никакого действия на троицу странных бородатых людей с помятыми лицами и красными глазами. Один из них, горбоносый и наглый, зачем-то постучал себя пальцем по голове и Шмореныш понял, что его команды не были услышаны потому, что он орал изнутри в плекигласовое забрало шлема.
Юный герой, не спуская врагов с мушки, отстегнул застежки и сбросил шлем с головы на пол.
– Сдавайтесь! – еще раз крикнул он.
На этот раз его услышали, так как сидящие за столом люди стали удивленно переглядываться.
– Ты кто такой? – наконец спросил с легким акцентом один из них.
– Руки за голову! – крикнул Шмореныш и опять выстрелил в потолок.
Сверху упала очередная панель, но в этот раз не на электроплитку, а на шморовизор, который сначала гавкнул каким-то непонятным звуком, а через секунду рассыпался со звоном битого стекла.
– Да тихо ты, тихо! – воскликнул горбоносый. – Не размахивай оружием, а то сам же без ушей останешься…
Шмореныш, продолжая вертеть пистолетом, авторитетно заявил:
– Я прекрасно умею обращаться с оружием. И в дальнейшем: не сметь так со мной разговаривать! Я – наследник императорского престола! В будущем меня будут звать Шмором Четырнадцатым. При обращении ко мне надо произносить: ваше императорское высочество! Понятно?!
Реакция застигнутых им врасплох людей поразила его. Вместо того, чтобы вставить руки за головы, лица их вдруг засверкали довольными улыбками. Блондин с тощим долговязым оборванцем переглянулись и закивали головами, а толстый горбоносый коротышка, смешно скривив лицо, стал гундосить детскую песенку на джаппурском языке, который Шмореныш знал неплохо, поскольку подготовился к последней войне основательно.
Песенка в исполнении носатого звучала так:
– Чудо в гости к нам пришло – на крыле, джа, унесло…
Шмореныш, не понимая смысла происходящего, все равно почувствовал, что каким-то неведомым способом его сейчас оскорбляют. И потому собрался поставить точку в случившемся балагане. Для этого он решил кого-нибудь застрелить. После такого действия юный герой надеялся привести к повиновению джаппурцев, нагло продолжавших сидеть за столом и скалиться самым непотребным образом.
Его взгляд заметался между тремя кандидатами и остановился на носатом коротышке. Но тот так трогательно пел песенку о чуде, что рука Шмореныша не поднялась на него. Тогда наследник престола посмотрел на блондина. Да, этот подходил! Он, сверкая белозубой улыбкой, смотрел в рот носатому и весело смеялся.
В помещении было жарко, и пот каплями катился по лицу Шмореныша. Горло его пересохло. Ему страшно хотелось пить. И здесь взгляд юного героя заметил жестяную кружку, призывно расположившуюся на самом краешке стола. Шмореныш решил сначала напиться, а потом уже пристрелить блондина. Он схватил кружку левой рукой и краем глаза заглянул в нее. Внутри была вода.
Вдруг на пороге соседней комнаты, темневшей открытой дверью в противоположном конце кухни, возник усатый и круглый из себя здоровяк, разбуженный звоном трахнутого панелью шморовизора. Его заплывшее лицо выражало единственное желание – срочно похмелиться! В сознании Хапса (потому что это был именно он) сфокусировалась снившаяся ему последний час кружка с недопитым самогоном, и он жадным взглядом принялся обшаривать стол.
Шмореныш, увидев нового персонажа разыгравшейся по его вине трагедии, решил застрелить именно его. Уж больно он ему не понравился. Но сначала нужно было напиться. Наследник поднял кружку ко рту, не спуская глаз с компании, рассевшейся за столом, и толстого усатого неряхи, застывшего в дверях соседней комнаты.
Военный гений Шмордона торопливо сделал несколько длинных глотков.
– Мой спирт! – алчно рявкнул Хапс.
– Спирт?! – удивился Кебаб.
– Кха!.. – Сказал Шмореныш, роняя кружку на пол.
– Ай! – вскрикнул Хапс.
– Ага! – сказали Джем с Батоном хором.
Следом за кружкой на пол упал и пистолет, а Шмореныш, схватившись обеими руками за горло, пытался разорвать жесткий ворот скафандра, желая добавить в свою грудь воздуха, который почему-то перестал туда поступать. Он стоял, шатаясь как тростинка, с выпученными от непонимания сути происходящего глазами, и судорожно старался себе помочь.
– Воспитанный ребенок, а потому – неприспособленный к жизни, – сказал Кебаб, поднимаясь из-за стола.
Он выхватил из кармана своих штанов небольшую бутылку коньяка, спрятанную там ранее с утренне-оздоровительной целью, свинтил с нее крышку и, подойдя к Шморенышу, вставил ее горлышко в страдальчески искривленный рот юнца.
– Пей! – приказал он.
Шмореныш сделал обожженным горлом несколько глотательных движений, и глаза его начали уменьшаться.
Батон, встав, подобрал пистолет, обошел захватчика-неудачника вокруг и констатировал:
– Больше оружия нет.
– Что тут происходит? – поинтересовался Хапс, окончательно проснувшись.
Кебаб убрал бутылку изо рта Шмореныша, сам хлебнул из нее, после чего усадил наследника престола на стул и посоветовал:
– Дыши.
Шмореныш набрал полную грудь воздуха, выдохнул, и из его глаз вдруг полились слезы.
– Это нечестно! – сказал он, всхлипывая. – Это подло, наконец…
– Война не бывает честной, – ответил ему Джем. – Честно можно сражаться только на турнирах, да и то – всегда найдется какой-нибудь барон, который сможет пройтись по грани правил и слегка залезть своим копьем туда, куда не следовало. Он победит, а спорный случай станет прецедентом. Так было всегда.