Шмордонские войны
Шрифт:
Филер, взяв маркиза за руку, показал глазами на Хлебазла.
– А этого куда?
– С ним я разберусь сам, – ответил Шмор, потирая зачесавшуюся вдруг ладонь.
Филер, понимающе кивнув головой, выволок Шухера в коридор и захлопнул за собой дверь.
Оставшись наедине со спящим в вертикальном положении Хлебазлом, император, потирая руку, обошел лорда и остановился у того за спиной. Основательно прицелившись, Шмор с залихватским уханьем выдал своему тестю мощный подзатыльник, отчего Хлебазл, резко проснувшись в падении, рухнул на пол лицом вниз. Но на этом экзекуция не закончилась.
Император, ходя кругом, принялся пинать своего родственника ногами, целясь в самые мягкие места его тела. Лорд закричал:
– Что вы делаете?! Ай!
– Лечу вас от алкоголизма, – ответил Шмор, не переставая трудиться.
– Уй! Зятек, не надо! – попросил Хлебазл.
– Еще как надо! – воскликнул император, вошедший в раж. – Где досье на Филера? Оно вообще имеется у вас?
– Ой! Имеется! – пытаясь уворачиваться от ударов императорских ботинок, ответил тесть. – Но оно осталось в Шморе! Ай! Он же рядом! Сейчас я его допрошу, и появится новое досье! М-му-й! Будет дубликат…
Император, остановившись на минуту, гневно крикнул:
– Кого вы допросите, Филера?! Где? Да здесь каждый корабль пропитан насквозь его шпионами! Попробуйте тронуть барона, и окажется, что допрашивать будет он! Вас! Вы хоть немного соображаете, где находитесь?! В самом центре военной мощи Шмордона! Где ваши люди? Там! А у него они здесь! Ненавижу!
Шмор принялся наносить ногами удары по телу Хлебазла с еще большей силой. Лорд стал прощаться с жизнью, но вдруг взревела сирена. Император, занесший ногу для очередного удара, остановил ее в воздухе и поинтересовался:
– Что это?
– Боевая тревога, – сообщил Хлебазл, понимая, что экзекуция закончилась.
Он, кряхтя, поднялся на ноги, достал из кармана носовой платок и принялся вытирать им кровавые сопли.
– Никакого уважения к старикам, – сказал лорд, сморкаясь.
– Я вам, дорогой тесть, уважение после войны окажу, – сказал император, застегивая запонки на манжетах. – Не будете знать, куда это уважение деть.
Шмор вышел в коридор и быстрым шагом направился в боевую рубку. Хлебазл, прихрамывая, поплелся за ним…
Капитан истребителя доложил:
– Несанкционированный выброс спасательного бота. Такого никогда раньше не случалось. Кто-то специально нажал аварийную кнопку. Бот вылетел в пространство и направился к планете. Им управляют, потому что он идет по пеленгу станции. Предполагаю предательство. Разрешите уничтожить бот ракетой.
– А если догнать его другими ботами и перехватить? – спросил Шмор.
– Не получится, – ответил капитан. – Личный состав обедал. Пока спохватились, бот ушел далеко. Догнать уже не сумеем. Кроме как ракетой…
– Отставить! – приказал император, и сердце его тревожно сжалось. – Немедленно установить, кого из экипажа не хватает.
Через десять минут Шмору доложили, что в экипаже полный порядок, а не хватает только его сына. Император вскочил, подбежал к пульту управления звездолетом и взял в руку приемное устройство рации. Нажав тангенту, он попытался что-нибудь сказать в звукосниматель, но вдруг отшвырнул приемник в сторону и устало сел в штурманское кресло.
– Какие распоряжения? – спросил капитан.
– Ждать! – ответил Шмор, жестко сжав губы.
Появление Шмореныша на станции вышло эффектным.
Джем, Кебаб и Батон уснули прямо за столом, придавив носами кучки золотого песка, рассыпанного по всей его поверхности. Хапс, спавший ранее головой в пульте, проснувшись, посетил санузел и после этого захотел похмелиться, но ничего на столе не нашел, поскольку все было выпито.
Хапс знал, что какое-то количество алкоголя должно было оставаться в сарае, но ему совсем не хотелось тащиться туда. Он внимательно оглядел спящую троицу и заметил горлышко небольшой коньячной бутылки, торчавшее из бокового кармана штанов Кебаба. Но соваться к Носатому он не стал, опасаясь немедленной зуботычной реакции с его стороны при любом неосторожном движении.
Постояв немного в раздумье, полицейский вдруг вспомнил о банке самогона, припрятанной Батоном в аппаратной, и тут же занялся ее поисками.
Через несколько минут деятельность страждущего Хапса увенчалась успехом. Он тут же со всей присущей ему полицейской наглостью хорошенько отлил самогона себе в кружку, а банку засунул на старое место между блоками аппаратуры.
Вернувшись в кухню, Хапс сделал внушительный глоток и моментально стукнул кружкой по столу. Глаза его выкатились, а изо рта вырвался сиплый крик:
– Кхе!
Бросившись к тумбочке, он схватил электрический чайник и влил себе в глотку добрую порцию воды из него. Глаза Хапса выкатились еще больше, а глотку обожгло кипучим огнем. В голове его взорвалась мысль следующего содержания: «Спирт запивают водой только кретины!». Сопоставив эту мысль с пожеланиями Морса насчет «трудной и опасной деятельности», полицейский взял себя в руки, выпятил грудь вперед и гордой походкой отправился в аппаратную, по пути впечатавшись в дверной косяк.
Справившись с возникшим препятствием, Хапс уселся на стул и упал головой на пульт. Неожиданно автоматический регистратор сообщил:
– С одного из кораблей, находящихся на орбите, стартовал бот. Он запрашивает пеленг станции.
Хапс, приподняв голову, сказал:
– Дать, твою мать!
И, опять упав на пульт, провалился в глубокий и сладкий сон.
– Выполняю, – ответил регистратор.
А Хапс спал. Впрочем, как и весь экипаж станции. Лишь только кружка с крепким самогоном, недопитым Хапсом, бодрствовала, охраняя покой Джаппурии. И она дождалась своей минуты славы.
Опустив бот рядом с каким-то дряхлым джаблем джаппурской постройки, Шмореныш выпрыгнул из кабины наружу, привел пистолет в готовность к выстрелу, и побежал зигзагами к воротам шлюза. Странное дело, но они оказались незапертыми.