Шоколад, Брунгильда и неизбежный апокалипсис
Шрифт:
Льюис с обидой смотрел, как Брун продолжает громогласно расспрашивать бюровцев о Мэри. А эта революционерка находилась в паре шагов от Льюиса, сидела на скамейке и когда по участку разнесло её имя, она съежилась, отвернулась, и постаралась натянуть свою маленькую шляпку поглубже на глаза.
Льюису же наоборот хотелось, чтобы Брун его заметила, чтобы с упреком сказать ей: «Ты врала мне, хотя ТЫ магиня. Ну ничего, как видишь я теперь знаю точно, что я маг и вправе находиться среди магов как и ты». Он уже собирался помахать ей рукой, но его вместе с
Четыре камеры располагались по две с каждой стороны, они были разделенные между собой бетонными стенами и зарешечены спереди. В одной из них уже сидело трое, и туда же толкнули Льюиса и одного усатого, пьяного гостя. За стенку рядом с камерой Льюиса сунули Мэри и еще двух женщин. Остальных гостей и самого профессора, в остальные две.
Льюис даже не стал обращать внимание на сидевших в его камере, он сразу припал к решетке и стал глядеть в коридор. Пока один бюровец закрывал дам на ключ, чертыхаясь над замком, второй бюровец принес стопку бумаг для охранника за столом, что располагался напротив входа.
Льюис видел, как до этого Мэри пугливо смотрела в коридор, видимо с ужасом ожидая появления сестер. И они появились. Впереди шла Брун, потом бюровец, что вцепился в ее руку, потом Амелия. Бюровец, волочась за Брун, пугливо повторял:
– Посетителям сюда нельзя.
Но этим он её остановить не мог, Брун продолжала идти, кинув ему на ходу:
– Да отцепись ты. Два слова и мы уйдем.
И он отцепился, как-то испуганно и взволнованно глядя на неё.
Брун и Амелия подошли к решетке, за которой сидела Мэри.
– Твой милашка Колин тоже здесь? – улыбнувшись спросила сестру Брун.
Но Амелия яростно зашипела на Мэри, не дав ей ответить:
– Доигралась таки! И ты думаешь, я буду платить за тебя залог в пятьдесят пять долларов?
– Амелия, я не могу здесь оставаться, – взмолилась Мэри, – ты посмотри, как тут ужасно, я даже таракана видела…
– Да хоть крокодила! – рыкнула на неё Амелия.
– Ты же знаешь, у нас нет этих чертовых пятидесяти…
– Брун, – вдруг вцепилась в младшую сестру Мэри, – ты же знаешь, я не выдержу. Я не могу остаться тут даже на ночь. Вы должны…
– А когда шла революционерствовать ты что думала, тебя за это конфетами кормить будут? – продолжала чихвостить сестру Амелия.
Брун вдруг встретилась взглядом с Льюисом, который стоял в двух метрах от нее, отделенный только решеткой. Она удивленно приподняла бровь и закусила губу.
– Так лепреконши существуют или это тоже игра воображения? – спросил её с сарказмом Льюис.
Брун подошла к нему и тихо сказала:
– Ты что попал на собрание борющихся?
– Ну меня же некому было просвещать. Все такие скрытные. Так что пошел за первым встречным.
Ему хотелось бы добавить, что ему-то казалось, что они друзья, и их разговор был чем-то большим. Но он словно пес просто молча с укором глядел на неё.
– Просто так болтать о магии
– Со всеми подряд? – воскликнул он обиженно. – Это я все? Да я даже напиток придумал в честь тебя! – И вдруг, с неоткуда взявшейся нежностью и толикой обиды в голосе, добавил: – Ты же хотела напиток.
– Хотела, – она радостно улыбнулась. – И что же ты придумал?
– Горячий шоколад, идеальной консистенции! – сказал он так гордо, будто открыл седьмой материк на земле.
– С корицей? – восторженно спросила она.
– Зачем с корицей? – не понял Льюис.
– Ну, это так изысканно, когда в шоколад добавляют например мяту или корицу с апельсином. Я же больше всего люблю корицу…
– Какая разница как изысканней, когда теперь кафе больше нет, – оборвал он её. – Если ты не заметила, оно сгорело.
– Брун, – окликнула её Амелия.
– Я пойду, – сказал Брун тихо. Потом кинула взгляд куда-то позади Льюиса и кивнула, поприветствовав кого-то. Льюис обернулся и увидел, как скуластый брюнет, с забранными в короткий хвост волосами, вальяжно сидящий на скамье, ей подмигнул. «У неё еще и преступные маги в друзьях?» – настороженно подумал Льюис. Потому как вид у этого брюнета был как у настоящего проходимца.
– Подожди, – опять он обратился к Брун, – так мы встретимся, когда я выйду?
– Разве мы не соседи? – она отошла быстрей к сестре, которая недовольно зыркнула на Льюиса.
Брун подойдя к сестрам, шепнула что-то ободряющее Мэри и задумчиво побрела по коридору, прочь из тюремного помещения. Амелия напоследок, перед тем как уйти, бросила Мэри:
– Будешь сидеть здесь до суда, а потом и после, так как за то, что ты распространяла листовки тебе столько впаяют, мало не покажется, – и Амелия, развернувшись, последовала за Брун.
Бюровец с бумагами только и ждал пока две девушки уйдут и, оглядев камеры, вышел из помещения. За столом остался толстый охранник, который принялся аккуратно складывать листочки в стопку.
Льюис, обернувшись, исподлобья глянул на скуластого брюнета, желая понять, кто же он такой. Но первый заговорил брюнет.
– Так ты друг Брунгильды? – спросил он.
Льюис кивнул. Брюнет кивком головы указал на скамью и отодвинулся, освобождая место Льюису, но тот остался стоять на месте и только с подозрением спросил:
– А ты кто такой?
– Просто Генри. Друзья Брун и мои друзья, так что… – он вдруг замолчал и посмотрел на пьяного гостя профессора, который все это время смотрел на него в упор. – Чего тебе? – огрызнулся на него Генри.
– Ты Генри? – спросил его усач. – Тот самый? Предок которого победил самого темного мага всех времен? Я вас сразу узнал, вы копия вашего прадеда, великого Генри Гэндаль… Гэндаль… – усач аж зазаикался от волнения.
– Да, я потомок Генри Гэндальфини, – кивнул устало Генри. – Но все это было ужасно давно, и может быть даже не правда. Все ж это легенды, приятель. И я тут совсем ни причем. Все, вопросов нет? У нас тут разговор.