Шоколадная война
Шрифт:
— Ты понимаешь, что в заданиях нет ничего личного?
Стручок кивнул.
— Что у нас в Тринити это традиция?
— Да.
— И что ты обязан хранить молчание?
— Да, — сказал Стручок и сглотнул, так что его кадык протанцевал по тонкой длинной шее.
Тишина.
Арчи дал ей сгуститься. Он чувствовал, что интерес в комнате растет. Так всегда бывало перед объявлением очередного задания. Он знал, о чем они думают: что-то наш Арчи изобрел на этот раз? Иногда в Арчи просыпалось негодование. Члены организации не делали ничего, только соблюдали правила. Картер был силой, Оби — подручным. Один Арчи
— Стручок.
— Да. Да, сэр. — Глоток.
— Ты знаешь, что такое отвертка?
— Да-
— Раздобыть можешь?
— Да. Да, сэр. У моего отца есть ящик с инструментами.
— Прекрасно. Знаешь, для чего используют отвертки, Стручок?
— Да.
— Для чего?
— Чтобы закручивать гайки… то есть винты. То есть завинчивать.
У кого-то вырвался смешок. И Арчи оставил это без внимания. Иногда людям надо дать слегка разрядиться.
— А еще, Стручок, — сказал Арчи, — отвертки используют для того, чтобы отвинчивать. Верно?
— Да, сэр.
— Таким образом, отверткой можно не только затянуть винт, но и ослабить его, верно?
— Верно, — сказал Стручок, с готовностью кивая головой.
Все его внимание было приковано к образу отвертки, точно под гипнозом, и в душе Арчи поднялась чудесная волна могущества и торжества — он вел Стручка к логическому завершению, скармливая ему информацию кроха за крохой, и это было лучшим в его паршивой работе. Впрочем, не такой уж паршивой. Замечательной на самом-то деле. Великолепной. С лихвой окупающей все его труды и мучения.
— Теперь дальше: знаешь ли ты, где находится классная комната брата Юджина?
Предвкушение в комнате стало почти видимым — воздух словно потрескивал, мерцал его искрами.
— Да. Номер девятнадцать. На втором этаже.
— Молодец! — сказал Арчи, будто хваля Стручка за хорошо выученный урок. — В ближайший четверг ты освободишь себе всю вторую половину дня. День, вечер, ночь, если понадобится.
Стручок стоял неподвижно, как зачарованный.
— В школе никого не будет. Учителя — большинство из них, те, кого надо учитывать, — уедут в Мэн, на конференцию к архиепископу. У сторожа выходной. После трех здание опустеет. В нем никого не останется — кроме тебя, Стручок. И твоей отвертки.
Вот он, финальный миг, кульминация, почти оргазм…
— И вот что ты сделаешь, Стручок. — Пауза. — Ты ослабишь.
— Ослаблю? — Еще один танец кадыка.
— Да. — Арчи переждал еще пару секунд… и сказал: — Все в комнате брата Юджина собрано на винтах. Стулья, парты, доски. Ты возьмешь свою маленькую отвертку — а может, лучше принести несколько разных, побольше и поменьше, на всякий случай, — и примешься за дело. Не вынимай винты. Просто открути их так, чтобы они были готовы выпасть, держались на ниточке…
Кто-то из ребят тихонько взвыл от восторга — наверное, Оби, уже представивший себе эту картину, увидевший дом, который строил Арчи, дом, которого не существовало, пока он не соорудил его в их умах. Потом засмеялись и другие: они тоже наконец поняли, в чем смысл нового задания.
Некоторое время Арчи нежился в их восторженном смехе, сознавая, что он снова попал в десятку. Они ведь только и ждут, чтобы он поскользнулся и шлепнулся лицом в грязь, но он снова сыграл блестяще и победил.
— Ой, — сказал Стручок, — но это же так быстро не успеешь. Там столько парт и стульев…
— У тебя будет вся ночь. Мы позаботимся, чтобы тебе никто не помешал.
— Ой. — Теперь кадык дергался, точно в судорогах.
— В четверг, — жестко отрубил Арчи, ставя последнюю, окончательную точку.
Стручок кивнул, принимая задание как роковой приговор. Точно так же поступали и все остальные, зная, что выхода нет, что им не положено ни отсрочек, ни апелляций. Закон Стражей неумолим — это было известно любому ученику Тринити.
— Ух, — прошептал кто-то.
Картер вновь щелкнул пальцами, и напряжение в комнате быстро достигло прежнего уровня. Но теперь оно было другого рода: в нем сквозила угроза. Направленная на Арчи. Он внутренне подобрался.
Сунув руку под списанный учительский стол, за которым он сидел в качестве председателя, Картер вытащил небольшой черный ящичек. Он потряс его, и раздался стук спрятанных внутри шариков. Затем вперед шагнул Оби, держа в руке ключ. Уж не улыбка ли маячила на его лице? Арчи не мог разобрать наверняка. Интересно, подумал он, Оби и вправду меня ненавидит? А может быть, и все остальные тоже? Но какая, собственно, разница? Никакой, пока Арчи остается у власти. Он победит всех и вся, даже этот черный ящик.
Картер взял у Оби ключ и поднял его вверх.
— Готов? — спросил он у Арчи.
— Готов, — ответил Арчи, следя за тем, чтобы лицо его оставалось бесстрастным, непроницаемым, как всегда, хотя он и почувствовал, как холодная капелька пота проскользнула у него из-под мышки к ребру. Черный ящик был его Немезидой. В нем лежали шесть стеклянных шариков — пять белого цвета и один черного. Это была остроумная идея, пришедшая в голову кому-то задолго до появления Арчи. Этот кто-то был достаточно умным — или достаточно циничным — для того, чтобы сообразить, что назначающий, полностью свободный от всякого контроля, может зарваться. Черный ящичек и стал орудием такого контроля. Его подносили Арчи всякий раз после того, как он оглашал очередное задание. Если Арчи вынимал белый шарик, все оставалось без изменений. Но если бы ему попался черный, он должен был бы сам выполнить то задание, которое только что поручил другому.
Арчи побеждал черный ящик на протяжении трех лет — сможет ли он сделать это снова? Или удача наконец ему изменит? Возьмет ли свое закон больших чисел? Когда он протянул руку к ящичку, по ней пробежала дрожь. Он надеялся, что никто этого не заметил. Сунув руку внутрь, он схватил шарик, сжал его в кулаке. Потом вынул руку, вытянул ее перед собой — уже спокойный, без всякой дрожи, без колебаний. И раскрыл ладонь. Шарик был белый.
Уголок рта у Арчи дрогнул, когда напряжение его отпустило. Он снова их обставил. Снова победил. Я — Арчи. Я не могу проиграть.