Шоколадная война
Шрифт:
Картер щелкнул пальцами, распуская собрание.
Внезапно Арчи почувствовал себя опустошенным, вымотанным, ненужным. Он поглядел на мальчишку, Стручка, — тот стоял ошеломленный, казалось, что он вот-вот заплачет. Арчи чуть было его не пожалел.
Чуть было.
Глава шестая
Брат Леон готовился устроить очередное представление. Джерри знал говорящие об этом приметы — их знали все ребята. Большинство из них попали в Тринити недавно и ходили к Леону на уроки всего месяц или около того, но уже успели изучить его повадки. Сначала Леон велел им читать какую-нибудь главу из учебника. Затем принимался расхаживать туда-сюда,
Теперь, чувствуя, как Леон без остановки рыщет по классу, Джерри уперся взглядом в страницу, хотя читать ему не хотелось. Еще два урока, а потом — физкультура. До сих пор тренер изнурял их гимнастикой, но сегодня обещал наконец допустить к мячу.
— Ну все, завязали.
Это тоже была манера брата Леона — почаще шокировать. Употреблять словечки вроде «завязали», «отстой», а время от времени не брезговать и откровенной руганью. И он действительно добивался своего. Возможно, эти слова так ошеломляли, потому что срывались с уст бледного и безобидного на вид человека. Конечно, очень скоро вы понимали, что он отнюдь не безобиден. Сейчас, когда эхо от его «завязали» еще не замерло, все взгляды устремились на Леона. Осталось десять минут — за это время он вполне успеет потешиться, разыграть один из своих спектаклей. Класс смотрел на него, скованный леденящим предвкушением.
Глаза учителя медленно скользнули по рядам, словно луч маяка, проверяющий знакомый берег на предмет скрытых неполадок. Джерри было одновременно и боязно и любопытно.
— Бейли, — сказал Леон.
— Да, брат Леон.
Рано или поздно Леон должен был выбрать Бейли — заморыша в очках, отличника, но робкого, замкнутого, с красными от постоянного чтения глазами.
— Сюда, — сказал Леон, поманив пальцем.
Бейли тихо вышел к доске. Джерри видел, как на виске у него бьется жилка.
— Как вам известно, джентльмены, — начал брат Леон, обращаясь прямиком к классу и полностью игнорируя Бейли, хотя тот стоял бок о бок с ним, — как вам известно, в школе необходимо соблюдать известного рода дисциплину. Между учителями и учениками должна существовать грань. Конечно, каждый из нас, учителей, рад был бы снова почувствовать себя одним из мальчишек. Но грань, о которой я говорю, переступать нельзя. Она невидима — и тем не менее. — Его влажные глаза блеснули. — В конце концов, ветра ведь тоже не видно, зато мы его чувствуем. Мы видим результат его работы, наблюдаем, как гнутся ветви, шелестят листья…
Говоря, он жестикулировал: рука его изобразила ветер, зажатая в ней указка двинулась по ветру и вдруг, без всякого предупреждения, больно ударила Бейли по щеке. Бейли отскочил в ужасе и изумлении.
— Извини, Бейли, — сказал Леон, однако в его голосе не слышалось никакого раскаяния. Была ли это случайность? Или очередная жестокая выходка Леона?
Теперь все взгляды были прикованы к испуганному Бейли. Брат Леон пристально поглядел на него, как на препарат под микроскопом — препарат, в котором скрываются возбудители какой-то смертельной болезни. Следовало отдать Леону должное — он был превосходным актером. Он любил читать вслух короткие рассказы, озвучивая все роли, добавляя нужные шумовые эффекты. На уроках Леона никто не зевал и не засыпал. Здесь надо было постоянно оставаться начеку — вот как сейчас, когда все не отрываясь смотрели на Бейли, гадая, что Леон сделает дальше. Под упорным взглядом Леона Бейли перестал поглаживать щеку, хотя на ней, точно расползающаяся по телу зараза, уже проступил розовый рубец. Каким-то загадочным образом ситуация вдруг радикально изменилась. Теперь все выглядело так, будто это Бейли был виноват с самого начала, Бейли совершил ошибку, очутился в ненужном месте в ненужное время и тем навлек на себя кару. Джерри поежился на стуле. Ему всегда становилось жутко, когда Леон умудрялся без единого слова изменить атмосферу в комнате.
— Бейли, — сказал Леон. Но он смотрел не на Бейли, а в класс, точно намекая на какую-то всем им понятную шутку, о которой Бейли даже не догадывался. Точно Леона связывало с ними участие в каком-то тайном заговоре.
— Да, брат Леон? — отозвался Бейли. Глаза его за стеклами очков казались противоестественно большими.
Пауза.
— Бейли, почему ты позволяешь себе жульничать?
Говорят, что водородная бомба не производит шума — она дает только ослепительную белую вспышку, умертвляющую целые города. А шум начинается после вспышки, после тишины. Именно такая тишина сверкнула в классе.
Бейли опешил. Его рот походил на открытую рану.
— Я полагаю, твое молчание — это признание вины, Бейли? — спросил брат Леон, повернувшись наконец к ошеломленному ученику.
Бейли отчаянно замотал головой. Джерри поймал себя на том, что тоже качает головой, вторя Бейли в этом безмолвном протесте.
— Ах, Бейли, — вздохнул Леон. В его голосе затрепетала грусть. — Что же нам с тобой делать? — снова повернувшись к классу, к своим друзьям-приятелям — они вместе против обманщика.
— Я не жульничаю, брат Леон, — кое-как, буквально со скрипом, выдавил из себя Бейли.
— Но давай обратимся к фактам, Бейли. Твои оценки — все «отлично», не ниже. За каждую контрольную, каждую самостоятельную, каждое домашнее задание. На такие результаты способен только гений. Скажи, Бейли, ты считаешь себя гением? — Леон, очевидно, забавлялся. — Пожалуй, внешне ты на него похож: эти очки, острый подбородок, взъерошенные волосы…
Леон наклонился к классу, вздернув свой собственный подбородок, ожидая одобрительного смеха — вся его поза говорила о том, что ребята должны отреагировать на его шутку. Иэто произошло. Они засмеялись. Черт, что здесь творится? — спрашивал себя Джерри, смеясь вместе с остальными. Но ведь Бейли действительно смахивал на гения или, по меньшей мере, на карикатурного сумасшедшего ученого из старых фильмов!
— Бейли, — сказал Леон, снова полностью переключив внимание на свою жертву, когда смех стал утихать.
— Да, — обреченно откликнулся тот.
— Ты не ответил на мой вопрос.
Брат Леон с нарочитой неторопливостью подошел к окну и стал там, внезапно поглощенный видом улицы и бурой, уже слегка пожухлой сентябрьской листвы. Бейли стоял один перед всем классом, точно в ожидании расстрела. Джерри почувствовал, как у него теплеют щеки, как они начинают пульсировать, наливаясь жаром.
— Ну, Бейли? — донеслось от окна. Леон по-прежнему с интересом наблюдал за чем-то там, снаружи.
— Я не жульничаю, брат Леон, — сказал Бейли вдруг окрепшим голосом, точно решившись на последний отпор.
— Тогда как ты объяснишь все свои пятерки?
— Не знаю.
Брат Леон резко обернулся к нему.
— Выходит, ты совершенен, Бейли? Все эти «отлично» — они подразумевают совершенство. Может быть, в этом ответ, Бейли?
В первый раз Бейли сам посмотрел на остальных учеников — с немой мольбой, как раненое, заблудившееся, брошенное существо.