Шоколадные хлопья с ванильным молоком
Шрифт:
***
Под ногами поскрипывали половицы, а перила стонали от давления. Каждый раз, когда мне приходилось стирать пыль или убраться в доме, самой проблемной вещью - была лестница. Еще до нашего переезда, как говорили туристы в соц. сетях, здесь обитала старушка. Но когда она благополучно ушла на тот свет, единственное, что она попросила не менять и не уничтожать - лестница.
С тех самых пор она передается из поколение в поколения. Пока не перешла
Не знаю каким образом и почему эта старушка просила ее оставить, но маме она нравилась и, поэтому, отец решил ее не трогать, а мы с Лео были не против. Под ней было наше убежище с небольшой стопкой книг и игрушечными солдатиками.
Пока мы оба не выросли.
На кухне сидит Лео и читает Курта Воннегута - его любимую книгу. Он поднимает свои голубые глаза на меня и широко улыбается.
– Привет, ты выглядишь пораженной, - замечает Лео. Я усмехаюсь, достаю кафеварку и ставлю на плиту.
– Конечно, я выгляжу удивленно, Лео. Ты можешь самостоятельно передвигаться по дому, ка вообще такое возможно, если только вчера тебя выворачивало наизнанку?
Лео нахмурился, но ничего не сказал. Он углубился в книгу, пока входная дверь не распахнулась и оттуда не вышел отец.
С его шляпы слетали осенние листья клена. Он стряхнул уличную грязь с пиджака и снял ковбойские сапоги. В уголках глаз проступили еле заметные морщинки и глубокие волны на лбу, когда он улыбнулся и приподнял брови.
Такого увидеть он явно не ожидал.
– Доброе утрецо, Лео, - папа подошел к нему ближе и крепко прижал к груди.
– Как ты после уколов, полегчало?
Лео радостно кивает, но когда встречается со мной взглядом, тут же мрачнеет. Я наливаю крепкий кофе в два высоких стакана, но замираю на месте, лишь от осознания того, что именно сказал отец.
Кофе проливается и льется через край кружки, доходя до моих ступней. Я кричу и двое мужчин тут же поднимают на меня обеспокоенные взгляды. Хотя мой брат, в отличии от отца, не был так удивлен. Он был уверен, что такое произойдёт.
– Хло, с тобой все в порядке?
– Папа подбегает ко мне и начинает вытирать лужу на столешнице.
Я неуверенно отхожу от него, сцепливаю руки в замок и смотрю на брата. Мне нужны объяснения.
– О каких уколах идет речь и почему я об этом ничего не знаю?
Лео спрыгивает с табуретки, закрывает книгу и прижимает ее к груди, смотря куда-то вдаль.
– Жизнь нужно прожить так, что бы было стыдно рассказать, но
– Что же этими словами ты хотел донести?
– Я изгибаю бровь и папа ухмыляется. Он выбрасывает тряпку в раковину, протягивает мне кофе, подходит к Лео и похлопывает его по плечу.
Все внутренности сжимаются, а дыхание перехватывает, когда слышу ответ отца.
– Вчера поздно ночью, пока ты еще спала, звонили из больницы. Доктор Фрост, наконец, нашла одну клинику в Израиле и записала Лео на консультацию к нейрохирургу.
– Папа улыбается, обнажая зубы, и протягивает руки в победе. Я округляю глаза в тихом восторге.
– Ты понимаешь, что это значит, родная?
– Я качаю головой, до сих пор приходя в себя.
– У нас появился шанс...
Лео откашливается и делает шаг вперед.
– У меня появился шанс..., чтобы закончить учебу и, возможно, даже жить полноценной жизнью.
Долгое время я смотрю на их счастливые лица и склеиваю части слов в одно целое.
Израиль..., Уколы. Кажется, все нереальным. Не совсем правдивым.
Тихими шагами подхожу к столешнице и опускаю взгляд на кофе в стакане. В горле встает тягучий ком, готовый забрать с собой. Я тяжело сглатываю и, наконец, смотрю на брата. А какова цена полного выздоровления? Насколько его хватит, если он откажется?
– Ты же не дал согласия, верно?
– уточняю я. Лео пожимает плечами.
– Время еще есть, поэтому я с ответом не спешу.
– Тогда зачем разыгрывать из этого такую сцену?
– Я делаю осторожный глоток зернистого кофе. Папа отходит назад, скрещивая руки на груди. Они оба переглядываются; папа одобрительно кивает и Лео постукивает пальцем по своему виску.
– Жизнь нужно прожить так, что бы было стыдно рассказать, но чертовски приятно вспомнить, дуреха, - издевательски подначивает он, но я фыркаю ставлю стакан на столешницу и поднимаюсь к себе.
Если это его очередная шутка, то мне не смешно.
***
По щекам снова текут горячие слезы. Смотрю на уходящий закат; серые тучи наваливаются на солнечный диск, застилая озеро темной мглой. Нарастает легкий ветерок и обдувает голую кожу.
Я вздрагиваю и медленно встаю с кровати, дотягиваясь до телефона.