Шопинг в воздушном замке
Шрифт:
— Масло, — пискнула я.
— Какое? — раздул ноздри Павел.
— Подсолнечное, — залепетала я, — московское, рафинированное, без запаха, продукт отличного качества.
— Издеваешься? — обиделся Павел. — Сначала про яйца, которые с потолка падают, шутканула, теперь про масло загнула.
— Она не шутит, — встал на мою защиту Григорий. — Хотела завтрак приготовить, а он наверх ускакал и до сих пор там находится, можешь посмотреть.
Павел покорно задрал голову.
— Где? — близоруко щурясь, спросил он.
— Вон там, прямехонько над плитой! — пояснила я. — Видите?
Брыкин моргнул, и тут вторая часть яичницы спланировала вниз, упав ему прямо на лицо.
–..! — заревел Брыкин. —..!..!
— Павел, здесь женщина! — Григорий запоздало укорил приятеля за мат.
— Стащите это! Снимите! Уберите! — вопил Брыкин. — Чего ждете, олухи? Кретины, я ничего не вижу! Чем это воняет? Гадость!
— Сядь на табуретку! — Селезнев решительно взял инициативу в свои руки. — От визга ничего хорошего не будет. Моя любимая жена Клара всегда говорила: «Суета делу помеха».
— Оторви тряпку от моего лица!
— Это глазунья, — уточнил Селезнев, — вполне съедобное, вкусное блюдо. Черт!
— Что? Что? — заерзал на стуле Павел. — Долго мне еще в дерьме сидеть?
— Не отходит, — сквозь зубы процедил Григорий. — Очень странно, она как будто приклеилась.
Я подошла к мужчинам.
— Просто вы ее подцепить не можете, сейчас я отковырну.
— Живее! — злился Павел.
Я схватила ногтями белый пласт и дернула его на себя.
— Вау! — заорал Брыкин.
— Не отстает, — констатировал Селезнев.
— Невероятно! — изумилась я. — Почему?
Григорий пожал плечами:
— То, что яйцо приклеилось к лысине, объяснимо, там гладкая поверхность, но на лице…
— Освободите меня! — взмолился Павел. — Я ничего не вижу и дышу с трудом!
— Сейчас, сейчас, — засуетился Селезнев, — проковыряю дырки.
Некоторое время на кухне царила тишина, прерываемая лишь сопением Григория. Потом он воскликнул:
— Не получается! Сверху яичница жидкая, а внутри твердая, прямо каменная.
— Идиоты, кретины! — затопал ногами Брыкин. — Сволочи, дайте валидол, валокордин, водки, валерьянки! Мне плохо!
Селезнев испуганной курицей заметался по кухне, а я схватила телефонную трубку.
— «Скорая», двадцать вторая, слушаю, — раздался приятный девичий голос.
— Помогите, пожалуйста!
— Постарайтесь спокойно рассказать о произошедшем.
— У нас неприятность.
— Дальше.
— Павлу плохо.
— Больной испытывает боли?
— Похоже, что нет. Ему только неудобно дышать, и глаза не открываются.
— Больной не способен поднять веки и испытывает затруднение при дыхании?
— Да!
— Речь присутствует?
–..!..!..!..! — вновь заматерился Павел. — Пошел вон, Гришка! Мне больно!
— Изъясняется весьма бойко, — быстро сказала я в трубку. — Пожалуйста, пришлите кого-нибудь.
— Женщина, я пытаюсь понять, какой врач вам нужен, — терпеливо говорила диспетчер, — оттого и задаю вопросы. Много толку будет от акушера-гинеколога, если нога сломана?
— Брыкин не беременный, и хирург ему тоже не нужен. Скорее всего, тут поможет кожник.
— Дерматолог, — автоматически поправила девушка. И переспросила: — Дерматолог?
— Ну да, понимаете, у Павла на лице… э… э…
— Говорите четко, — приказала диспетчер.
— Яичница, — ощущая себя полной идиоткой, буркнула я.
— Не понимаю, повторите.
— У Брыкина глаза, лоб, нос и часть щек залеплены глазуньей.
— Как она туда попала?
— Свалилась с потолка, а мы с Гришей не можем ее снять!
— Почему?
— Не отдирается! Сначала Селезнев пытался, потом я, но ничего не получилось!
— Понятно, запишите телефон…
— Огромное вам спасибо, — залепетала я, получив номер. — А там что?
— Психиатрическая скорая, — соблюдая профессиональную невозмутимость, отрезала диспетчер. — Звоните, там вам непременно помогут.
Я осталась стоять с трубкой в руке. Иногда самый бредовый рассказ является чистейшей правдой. Яичница и впрямь свалилась с потолка, но попробуй объяснить сотруднице «Скорой», что ей звонила вполне нормальная женщина!
— Долго мне еще так сидеть? — снова завопил Брыкин.
— Не волнуйся, — утешал друга Григорий. — Моя любимая жена Клара…
— Забодал своей любимой женой! — заорал Павел. — Нашел авторитет! Занудная баба, совсем тебя затюкала! Как ты ее выносил? Черт! Прости, Гриша! Снимите гадость! Немедленно!
— Всем доброго утра, — загудел Исидор, входя на кухню. — Паша, зачем ты лицо и голову платками закрыл?
— Жесть! — гаркнул Брыкин.
— Это глазунья, — вздохнула я.
— С потолка, — добавил Гриша.
— Она не отклеивается, — пояснила я.
— Намертво приварилась к лицу, — уточнил Селезнев.
— Невероятно! — вякнула я.
— Тише, ребята, тише, — попросил Сидя, — невозможное возможно. В лаборатории у Нильса Бора висел плакат: «Вечного двигателя не существует. А вдруг?» Изложите мне в сжатой форме суть проблемы, без эмоциональной окраски и личного отношения. Только сухие факты.
Глава 23
Выслушав наш с Селезневым сбивчивый рассказ, Исидор постоял пару секунд, потом велел: