Шорохи
Шрифт:
Тони ощупью двинулся вдоль стены, пока не наткнулся на выключатель. Комната осветилась. Пусто.
Они пересекли гостиную и вошли в маленькую кухню. Здесь словно смерч пролетел. Дверцы холодильника и нескольких шкафчиков – настежь. На полу валялись банки и коробки с едой, сброшенные с полок. Блестели осколки. Повсюду разбрызган вишневый сок и разбросаны корнфлексы, сухие спагетти и маслины. На стене кто-то вывел горчицей: «Кокодрилос».
– Что это? – шепнул Фрэнк.
– «Крокодилы» по-испански.
– При чем тут крокодилы?
– Понятия не имею.
– Странно.
С этим трудно было не согласиться. Даже не зная о том, что здесь произошло, Тони чуял опасность. Откуда она явится?
Они заглянули в чулан. Убедившись, что Бобби здесь нет, осторожно двинулись в первую из спален. Ни там, ни в ванной никого не оказалось. В другой спальне был такой же кавардак, как на кухне. Одежда вынута из шкафов и разбросана по всей комнате. Воротнички и манжеты валялись отдельно от рубашек. Многие пиджаки и брюки растерзаны в клочья. Здесь орудовал человек, охваченный слепой, нерассуждающей ненавистью.
Но кто?
Кто-то имевший зуб на Бобби Вальдеса?
Или сам Бобби? Но с какой стати ему устраивать погром в своей квартире и портить свою одежду?
И при чем тут крокодилы?
У Тони было неприятное чувство, словно они упускают что-то из виду. В дальнем уголке мозга билась смутная догадка, но она пока ускользала от него.
Дверь во вторую ванную была заперта. Это было единственное помещение, куда они еще не заглядывали.
Держа дверь ванной под прицелом, Фрэнк шепнул:
– Если Бобби не улизнул перед самым нашим приходом, он может быть только там.
– Ты считаешь, что он сам учинил погром у себя в квартире?
– А ты думаешь иначе?
– Мы чего-то недопонимаем.
– Чего именно?
– Не могу сообразить.
Фрэнк приблизился к двери ванной. Тони мешкал, вслушиваясь в тишину. Повсюду было тихо, как в могиле.
– Эй, Бобби! – крикнул Фрэнк. – Ты меня слышишь? Ты же не можешь вечно там оставаться. Выходи с поднятыми руками!
Никто не откликнулся.
– Даже если это не Бобби, – крикнул Тони, – все равно выходи!
Прошло десять секунд. Двадцать. Тридцать.
Фрэнк яростно подергал за ручку. Дверь неожиданно распахнулась, и он инстинктивно прижался к стене, ожидая выстрелов. Но они не прозвучали.
Ванная встретила их стойким запахом мочи и экскрементов.
– Господи! – ахнул Тони. Фрэнк зажал себе нос и рот.
В ванной никого не было. По полу растекалась моча. На стене кто-то написал фекалиями: «Кокодрилос».
Детективы быстро отступили в глубь спальни, но вонища погнала их дальше, в прихожую.
– Тот, кто это сделал, ненавидел Бобби, – предположил Фрэнк.
– Ты больше не считаешь, что он сделал это сам?
– С какой стати? Это лишено всякого смысла. Господи, у меня прямо волосы становятся дыбом.
– Да, странно.
Тони чувствовал холодок под ложечкой. Сердце грозило вот-вот выпрыгнуть из груди. Они затаили дыхание, словно прислушиваясь к шагам призрака. Наконец Фрэнк убрал револьвер и вытер лицо носовым платком. Тони спрятал револьвер в кобуру.
– Фрэнк, мы не можем просто так уйти. Должно же быть какое-то объяснение всему этому.
– Согласен. Давай позвоним, чтобы прислали кого-нибудь с ордером на обыск. Прочешем все основательно.
– Ящик за ящиком.
– И что, ты думаешь, мы можем найти?
– Бог его знает.
– Я видел на кухне телефон. – Фрэнк пересек гостиную и ступил на порог кухни. И вдруг ахнул: – О господи!
– Что случилось?
Что-то громко щелкнуло. Фрэнк вскрикнул и пошатнулся. Тони понял, что это выстрел.
Но ведь в кухне никого не было!
Тони ринулся туда, на ходу доставая пистолет. У него было такое чувство, будто все происходит в замедленной съемке.
Раздался второй выстрел. На этот раз пуля угодила Фрэнку в плечо и сбила его с ног. Он повалился в месиво из вишневого сока, спагетти, стекла и корнфлексов.
Теперь, когда он перестал загораживать проход, Тони увидел Бобби Вальдеса. Тот, совершенно голый, выглядывал из шкафчика под раковиной. Они с Фрэнком не стали проверять этот шкафчик, посчитав слишком маленьким, чтобы в нем мог поместиться человек. В руке Вальдес держал пистолет тридцать второго калибра. У Бобби был совершенно больной вид: бледное как смерть лицо, бескровные губы, темные круги под глазами.
Он выстрелил в третий раз. Пуля попала в притолоку, разбив при этом дверное стекло. Несколько осколков зацепили Тони щеку. Он отступил и спрятался за дверью.
Только сейчас он понял, что именно не давало ему покоя. Бобби Вальдес торговал ЛСД, и им бы следовало догадаться, что он, по примеру некоторых толкачей, сам пользуется своим товаром. Сильнейший транквилизатор, ЛСД обычно применяют, когда нужно усыпить больное животное: лошадь или быка. Если же его принимает человек, реакция варьируется от полного транса до жутких галлюцинаций и приступов неукротимой ярости. Как сказал Юджин Таккер, ЛСД – мощный яд, разъедающий клетки головного мозга. Накачавшись наркотиком, Бобби устроил погром в своей квартире – очевидно, страх перед воображаемыми крокодилами загнал его в шкафчик под раковиной. Кто бы мог подумать, что они найдут здесь взбесившегося зверя?
Фрэнк ранен. Возможно, даже смертельно. Тони лихорадочно размышлял, как перехватить инициативу.
Из кухни послышался истошный вой:
– Уй, сколько крокодилов! А-а-а!..
Неожиданно Бобби выскочил из кухни. При этом он неистово палил в пол, в воображаемых хищников.
Тони скрючился за стулом, понимая, что, если он высунется, Бобби убьет его раньше, чем он успеет прицелиться.
Бобби продолжал расстреливать крокодилов. Сколько же у него патронов? Восемь? Может, десяток? Уже прозвучало девять выстрелов. Остался один.