Шпион, пришедший с холода. Война в Зазеркалье (сборник)

Ле Карре Джон

Они расселись за столом для совещаний, со стуком ставя на него свои чашки с чаем, как школьники во время обеденной перемены. Леклерк занял кресло во главе, остальные расположились по сторонам. Стул в дальнем конце стола оставался свободным. Вошел Холдейн, и уже по его виду Эвери сразу понял, что сегодняшнее совещание станет противостоянием Леклерка и Холдейна.

Глядя на пустующий стул, Холдейн сказал:

– Как я понимаю, мне приготовили местечко на самом сквозняке.

Эвери мгновенно поднялся, но Холдейн уже успел сесть.

– Не стоит беспокоиться, Эвери. Я уже болен, и здесь ничего не изменишь. – Он закашлялся, как кашлял всегда. Даже лето не приносило ему облегчения: кашель бил

его вне зависимости от времени года.

Остальные беспокойно заерзали на своих местах. Вудфорд взял с подноса ломтик бисквита. Холдейн посмотрел на камин.

– Неужели министерство работ не могло организовать что-нибудь получше этого? – спросил он.

– Идет дождь, – ответил ему Эвери. – А в дождь камин не разгорается. Пайн пытался растопить его, но все бесполезно.

– Ах вот как.

Холдейн был лысеющим сухопарым мужчиной с четкими чертами лица и длинными беспокойными пальцами. Он был замкнут, двигался неторопливо, казался усталым, ворчливым и суровым. Казалось, он испытывал легкое презрение ко всему, работал когда ему вздумается и прислушивался только к собственному мнению. Увлекался он разве что кроссвордами и акварелями девятнадцатого века.

Вошла Кэрол с несколькими папками и картами и положила их на рабочий стол, который в отличие от остального кабинета выглядел опрятно. Присутствовавшие с чувством неловкости молча дождались, пока она удалится. Когда дверь за ней была плотно закрыта, Леклерк осторожно провел рукой по своей темной шевелюре, словно это было нечто, не слишком хорошо ему знакомое.

– Тейлора убили. Вы все уже слышали об этом. Он погиб прошлой ночью в Финляндии, куда отправился под чужим именем.

Эвери обратил внимание, что фамилию Маллаби он не назвал.

– Подробности пока неизвестны. Нас проинформировали только, что его сбила машина. Я дал Кэрол распоряжение сообщить рядовым сотрудникам, что это был несчастный случай. Всем все понятно?

Да, закивали они, все понятно.

– Он отправился туда, чтобы забрать фотопленку… У нашего помощника в Скандинавии. Вам известно, кого я имею в виду. Обычно мы не используем простых курьеров для выполнения оперативных заданий, но сложились особые обстоятельства, действительно исключительная ситуация. Думаю, Адриан здесь поддержит меня. – Он слегка приподнял обе руки, высвободив запястья из прихваченных запонками рукавов рубашки, а потом соединил пальцы и ладони, словно моля Холдейна о поддержке.

– Особые обстоятельства? – медленно повторил Холдейн. Голос у него был пронзительный и резкий, что вполне соответствовало его внешности, но очень хорошо поставленный, без перепадов тональности и аффектации; голос, которому можно было только позавидовать. – Да, ситуация сложилась необычная. Но не в последнюю очередь именно из-за гибели Тейлора. Нам ни в коем случае не следовало отправлять его в Финляндию. Ни при каких условиях, – продолжал он так же размеренно и бесстрастно. – Мы нарушили главный принцип разведки. Мы использовали человека, не задействованного в секретной части нашей работы, для тайной операции. Хотя мы едва ли вообще занимаемся тайными операциями в эти дни.

– Предоставим судить об этом нашему руководству, – рассудительно парировал Леклерк. – Но вы не можете не согласиться, что министерство оказывает на нас давление, требуя результатов. – Он посмотрел сначала на тех, кто сидел слева от него, потом – справа, как президент компании оглядывает держателей акций.

– Пора информировать вас о деталях. Не стану еще раз напоминать, что вся информация строго секретна. А потому посвящены в нее будут только главы отделов. До этого момента о сути дела поставлен в известность только Адриан Холдейн, а также кое-кто из сотрудников аналитического отдела. И Джон Эвери, как мой помощник.

Хотел бы подчеркнуть, что наши коллеги из братской спецслужбы ничего об этом не знают и не должны знать. Теперь о том, как мы организуем нашу собственную работу. Операции присвоено кодовое наименование «Майская мушка», – он заговорил короткими фразами и уверенным тоном. – Будет существовать только одно общее досье, которое вам следует по использовании возвращать мне или Кэрол – в случае моего отсутствия. Будет также сделана копия, которая будет храниться в нашей библиотеке. Эту методику работы с досье мы использовали во время войны, и, полагаю, она всем хорошо знакома. С этого дня система снова вступает в силу. Кэрол будет включена мною в прилагаемый список допуска к досье.

Вудфорд трубкой указал на Эвери и покачал головой. И верно, молодой сотрудник ничего не знал о старой системе. Сидевший рядом с ним Сэндфорд взялся объяснить ее принцип. Так называемая библиотечная копия досье хранилась в шифровальной комнате, и ни при каких обстоятельствах выносить ее оттуда было нельзя. Все новые документы подшивались в папку по мере поступления. В списке допуска именовались лица, которым дозволялось ознакомление с досье. Скрепками пользоваться не разрешалось – все бумаги надлежало надежно вклеивать или подшивать в папку. Остальные пропускали объяснения мимо ушей.

Сэндфорд возглавлял организационный отдел. С виду это был почтенный отец семейства в очках с золотой оправой, который тем не менее приезжал в офис на собственном спортивном мотоцикле. Леклерку по непонятным причинам это не нравилось. Однажды он прямо высказал Сэндфорду недовольство, и тот с тех пор оставлял своего «коня» на стоянке напротив здания больницы.

– Теперь о сути задуманной нами операции, – продолжил Леклерк. Тонкая линия сложенных вместе ладоней делила его просветлевшее лицо пополам. Из всех присутствовавших только Холдейн сейчас не смотрел на него, обратив взгляд в окно. Снаружи шел дождь, поливая двор здания, как весенний ливень поливает темную долину среди гор.

Внезапно Леклерк встал и подошел к висевшей на стене карте Европы. К ней были прикреплены булавками небольшие флажки. Вытянувшись перед картой и даже привстав на мысочки, чтобы дотянуться до ее северной части, он сказал:

– У нас, как всегда, возникли проблемы почему-то именно с Германией. – По комнате пробежал легкий смешок. – В районе южнее Ростока, в городке под названием Калькштадт. Вот здесь. – Его палец прошел вдоль береговой линии Балтийского моря у Шлезвиг-Гольштейна, потом вильнул к востоку и остановился в паре дюймов южнее Ростока. – Предельно упрощая картину, скажу только, что мы имеем три основания, указывающие – я пока не могу использовать слово «доказывающие», – что там происходит нечто значительное в плане военных приготовлений. – Леклерк повернулся лицом к своей аудитории. При этом он намеренно остался стоять у карты и продолжал свой рассказ оттуда, чтобы показать: он держит все факты в голове и ему не требуются подсказки из лежащих на столе записей. – Первые сведения мы получили ровно месяц назад, когда прислал доклад наш представитель в Гамбурге Джимми Гортон.

Вудфорд улыбнулся, словно его обрадовала новость, что старина Джимми все еще активно продолжает работу.

– Перебежчик из Восточной Германии пересек границу, сумев переплыть реку в районе Любека. Это железнодорожник, житель Калькштадта. Он прямиком направился в наше консульство и предложил продать информацию о новом месте размещения вражеских ракет под Ростоком. Как вы сами понимаете, из консульства его вышибли под зад коленом. Поскольку МИД не разрешает нам даже пользоваться своей диппочтой, – он иронично улыбнулся, – едва ли они бы пошли на то, чтобы приобретать для нас информацию военного характера.