Шпионка. Часть 2
Шрифт:
Крис не произнесла ни слова с тех пор, как мы покинули квартиру Эстана. Она быстро прекратила плакать, но удар пришёлся на слишком ранимое сердце. Её пришибло безразличие другого человека, и теперь она закрылась в себе.
На её поникшую фигуру, вялые шаги, бледное лицо тяжело было смотреть. Я пыталась что-то у неё спросить, как-то разговорить, но она не реагировала.
Моей задачей по-прежнему оставалась охрана Крис. И хотя мысли превратились в стаю пчёл, слетевшихся на мёд, и грозивших разорвать голову изнутри, я не позволяла себе расслабляться и придирчиво
Поставить свои проблемы выше безопасности охраняемого объекта — худшая ошибка воина.
Но была ли я воином? Нет, неправильный вопрос. А была ли я вообще хоть кем-то?! Раньше — да, безусловно. Сирота. Будущий конс-маг. Та самая шпионка.
А теперь?
Я до последнего надеялась, что Алан был просто добрым дядечкой Лунером, который не рискнул убивать во мне последнюю надежду. Поначалу для меня всё выглядело, как странное стечение обстоятельств. Припёрлась в мой сон какая-то тётка, сказала, мол, Майки, вообще-то будущее видят те, в ком течёт древняя кровь. Я, почему-то поверившая этим глупым словам, побежала к Алану. Он сжалился и подтвердил припадки моей больной фантазии.
И подтвердил, что тоже видит будущее, чтобы… чтобы… я не чувствовала себя ущербной?
Боже, какая глупость.
Я тяжело вздохнула и принялась проверять обстановку. Крис медленно шла рядом, словно зомби. Людей на улицах было немного, большинство из них заходили и выходили из магазинов, молодые девчонки заворожено рассматривали манекены с одеждой. Я убедилась, что подозрительных объектов нет, и уставилась вперёд.
Моё оправдание словам Алана было притянутым за уши, но всё же логичным, правильным. Я бы с лёгкостью могла поверить этой цепочке событий, даже объяснений требовать не стала бы.
Только всё упиралось в один случай. Вернее, разговор, которому когда-то я не придала особого значения…
… а зря.
Утро в деревне Лунеров всегда начиналось рано. Жители племени привыкли к труду, а он требовал больших усилий, раннего подъёма и желания работать, иначе просто нечего будет есть и негде жить.
Шёл первый месяц, как меня покинули все, кого я знала. От Золина не было никаких вестей. Никто не сообщил мне, как в итоге разрешилась ситуация с ранением Эстана. От Дины я так и не получила ни одного письма.
Труд стал моим спасением. Когда руки были чем-то заняты, а голова сосредоточена на решении поставленной задачи, мысли не скатывались к пессимизму, депрессии и угнетению. Я забывала, что осталась ни с чем. Забывала, что у меня самой больше не было ни одного мало-мальски близкого человека.
Меня напрягали по самым разным делам: подстриги вон те кустарники, прополи двадцать грядок с клубникой. Что? Прополола? Так быстро? Ну иди ещё в цветах поройся. Полить не забудь. Тут вон у Подснежника перераспределение алкоголя — иди-ка, помоги. И с этим справилась? Слушай, а не поможешь дыру в крыше заделать? Там ещё Марфе надо помочь картошку посадить… но сперва поле вспахать надо… что, и это сделаешь?
К концу месяца кожа на руках стала облезать. Я часто таскала воду из ледяных источников, поэтому мало того, что отморозила конечности, на них ещё и цыпки появились, которые в конце концов потрескались и стали кровить.
У меня болело всё тело — особенно спина, потому что постоянно приходилось то нагибаться, то разгибаться, то тяжести таскать. К концу дня я чувствовала себя овощем, зато спала, как убитая. Без всяких снов и тупых дум на ночь.
Какие-то там уродливые руки меня мало заботили… пока их не увидел Алан.
Он заметил, что я насобирала кучу заноз, таская полена, а потом ещё и костяшки пальцев в кровь содрала.
Мужчина пришёл в мою лачугу вечером, когда свеча уже почти догорела. Я как раз слопала какую-то гадость, даже не разобрав, что это было? Каша? Суп? Может, вообще макароны?!
Безвкусная была еда, только бы желудок наполнить, чтобы он не бурчал и не раздражал… окружающих.
— Привет, — низким голосом поздоровался мужчина, придирчиво оглядывая мой домик. И чего тут было оглядывать? Постель, стол, два стула, четыре стены. Ещё пол. И окно.
— Что-то ещё надо сделать? — насторожилась я, потому как предводитель Лунеров редко баловал мой скромный уголок своим вниманием.
— Сделать? Нет, ты и так нам заменяешь половину рабочих рук.
— Это плохо? — Я напряглась ещё сильнее. Меня пришли отчитывать за трудолюбие?
— Конечно, плохо. Такими темпами все мои люди совсем разленятся.
— Эмг? — издала я крайне странный звук.
Только спустя несколько мгновений до меня дошло — это ж была шутка. Фальшиво улыбаться было поздно, поэтому я просто повернулась к Алану и стала на него смотреть.
— Ты не хочешь подойти к лекарю? — спросил он, не выдержав жутковатого молчания.
— Зачем?
— Я видел твои руки, ещё немного и их придётся отрубить.
— Ха-ха. — Странное у него чувство юмора. — Руки как руки.
Я наглядно продемонстрировала предмет нашего спора, ужаснулась и поспешно спрятала их от греха подальше.
— К лекарю не пойдёшь? — спросил мужчина, довольно изящно выгнув бровь.
— Нет, — покачала головой.
— Так я и думал.
Он оторвался от стены, к которой прислонился плечом, и в несколько шагов преодолел разделяющее нас расстояние. Затем схватил стул и одним ловким движением поставил его с другого конца стола. Он сел, и тут же раздался жалобный треск доживающей последние дни конструкции. Алан с непроницаемым лицом, сделал вид, что ничего не слышал и принялся раскладывать на скатерти всякие штучки.
Он принёс вату, бинты, йод, и ещё что-то непонятное.
— Эм? — Я проявила потрясающее красноречие. — Вы хотите меня… того? В смысле вылечить? В смысле — подлечить?
Алан вздохнул и скупо улыбнулся.
— У меня есть к тебе одна просьба, — сказал он. — Обращайся ко мне на «ты».
— Вы взрослый, это как-то неправильно, — глупо брякнула я.
— Я не знаю, какие правила действуют в твоём мире. В моём нет таких жёстких рамок. Обращайся ко мне на «ты», пожалуйста.
— Ну, как хоти… чешь, — безразлично пожала плечами.