Шпионка. Часть 2
Шрифт:
Я молча повернулась и присела на выступ возле края крыши. Посмотрела на блондинку. Такой бледной и грустной мне ещё не доводилось её видеть.
— Раньше мы с ней каждый вечер ходили на детскую площадку. Она обожала качели, и просто терпеть не могла горку. Мальчишки постоянно съезжали быстро, а она не успевала отбегать, и они вечно её по попе ногами били.
— Кошмар, — искренне сказала я.
Дарина перевела на меня тяжёлый взгляд.
— Потом власть в Лораплине сменилась. Выходить на улицу стало опасно. Пришлось искать
— Так уезжай, — спокойно предложила я.
Дарина грустно усмехнулась.
— Ненавижу это место. Этот город. Я не могу находиться здесь, но и уехать отсюда не могу.
— А я вот разрешаю тебе уехать, — жестким голосом проговорила я. — Не мучайся. Мы справимся.
— Я здесь не ради вас, — огрызнулась Дарина. — Это моя обязанность — сделать хоть что-то на благо этого мира. Я должна.
— Мир тебе взаимностью не ответит.
— Как будто я чего-то от него жду. — Она устало взглянула на меня. — На меня рассчитывают люди. Я не брошу операцию из-за каких-то чувств.
Каких-то чувств…
Я повернула голову и посмотрела вниз. Заметила забор, деревья, газон, мужское общежитие.
— Со мной такое впервые. — Дарина поджала губы и нервно провела рукой по светлым волосам. — Обычно у меня нет недостатка в парнях. С девушками общаться не получается, не знаю, почему. А вот парней хоть отбавляй. У меня в Лораплине аж три потенциальных жениха остались. — Девушка тихо рассмеялась. — Представляешь? Три! А я ни об одном не вспомнила до сегодняшнего дня.
Мы помолчали.
— Золин признался мне в любви, — сухо выдавила я, глядя под ноги.
— И? — не поняла Дарина, словно для неё в этом не было ничего удивительного.
— Со мной такое впервые.
— Так… ты протупила?
— Я же говорю, со мной такое впервые. Без понятия, что значит в этой ситуации «протупить», а что значит…
— Ты протупила, — кисло перебила Дарина.
Я сникла. Она осуждающе покачала головой.
— Чёрт, вот чего тебе ещё в этой жизни нужно? Парень признался в любви. Нет бы честно сказать, что тоже по нему сохнешь. Но нет, ты вспомнила о гордости. Что ж, можешь покупать кошку.
— Причём тут гордость? — начала отбрехиваться я.
— Ну ты же у нас такая неприступная. На свидания не ходишь, хороших парней отшиваешь.
— Я хранила его репейник целый год, потому что это было единственное, что у меня осталось из его вещей! Репейник!!!
— Чего ты орёшь-то на меня? — Дарина меланхолично затянулась, даже не моргнув, когда я повысила тон. — Раз он тебе тоже дорог, почему ты сейчас здесь?
Испугалась. Сбежала. Оставила его там одного. Даже самописку с листком не взяла. Пирожок тоже.
— Я нашла это место, когда только пришла в Академию, — почему-то разглядывая свои ладони, ответила я. — Знаешь, если встать на край и представить, что в следующую секунду прыгнешь, мысли как-то проясняются. Понимаешь, что действительно важно.
— Да?
Я и моргнуть не успела, как Дарина в одно мгновение преодолела несколько метров и вскочила на выступ — прямо на самый край.
— Ты что?! — воскликнула я, испуганная больше тем, что не знаю, какой эффект имеет трава, которую она курила. Вдруг, блондинка теперь совсем не соображает?! Я подскочила к ней и схватила за локоть.
Дарина же только усмехнулась и посмотрела вниз.
— Что, уже сейчас должно всё проясниться?
Шесть этажей — это не шутки. Голова начинала кружиться, к горлу подкрадывалась тошнота. Но эти же симптомы напоминали адреналин. Я вздохнула, наслаждаясь пьянящими ощущениями.
— Видишь вон тот участок земли? — Я указала пальцем вниз. Дарина кивнула. — Придётся разогнаться, чтобы на него попасть. На нём тело точно расквасит. Просто представь, что эта секунда самая последняя в твоей жизни. Вот сейчас ты прыгнешь и всё. Тебя запомнят такой, какой ты была в эту секунду.
Я медленно повернула голову и тихо спросила:
— Есть что-то, что ты хотела бы изменить за эту секунду? Чтобы вспоминали какие-то другие твои слова?
Дарина долго смотрела на самый твёрдый участок земли. Затем взяла, да выкинула туда сигарету. Она не долетела, стукнувшись об один подоконник, скатившись с него и осев на другом.
— Хотела бы надеть каблуки перед смертью, — глухо отозвалась блондинка. — Я по ним очень скучаю.
— И всё?
— Сводила бы сестрёнку на детскую площадку. В последний раз. — Дарина повернула голову и вопросительно посмотрела на меня. — А ты?
— А я бы в последнюю секунду спросила у родных родителей, почему они меня бросили.
— И всё?
— Золин. Я бы поблагодарила его за пирожок.
— Серьёзно? Он признался тебе в любви, а ты его хочешь за еду благодарить?
— Нет, ты не понимаешь. Этот пирожок… это и было признание.
Дарина скептически подняла брови, но комментировать не стала. Мало ли какая у кого бывает придурь. Девушка перевела взгляд, только теперь она смотрела вдаль. Туда, где виднелся горизонт.
— Забавно, — словно самой себе буркнула она.
— Что именно?
— Мы вроде не пожелали ничего такого, что не сможем сделать. Но при этом всё равно стоим здесь. И ничего не делаем.
Она высвободила руку, сделала шаг назад, сойдя с выступа. Вытащила новую сигарету, чиркнула спичками и затянулась, выпуская изо рта серую дымку.
Я взглянула на свои руки. И чего они так дрожат?
***
Я решила найти Дину, чтобы спросить у неё совета, и первым делом зашла в общежитие. В комнате подруги не оказалось. Её соседка, подозрительно скривившись, сказала, что Дина, скорее всего, ещё в Академии.