Шпионский берег
Шрифт:
— Я думаю, они были дешевле в той, другой тележке дальше по улице.
— У них были точно такие же?
— Идентичные.
— Ух ты, ты все замечаешь, да?
Да, так иесть. Сегодня утром я заметила Гэвина, сидящего в вестибюле моего отеля, предположительно читающего газету. Я заметила Диану в ресторане отеля, она сидела за несколькими столиками от того места, где завтракали Хардвик и Кит. Команда Дианы поселилась в том же отеле в Валлетте, что и тусовка Хардвика, роскошные апартаменты для проведения операции по наблюдению, и все это
— А, неважно, — говорит Белла и кладет серьги обратно в тележку. — Они мне все равно не нравятся. — Она поднимает глаза на ослепительное солнце. — Боже, как жарко.
— Ты вся обгоришь. Тебе нужно надеть шляпу.
— Мама то же самое мне говорит.
— Не хочешь зайти в отель и освежиться? Или мне отвезти тебя обратно на виллу твоей мамы, на обед?
Белла корчит гримасу. — Это не мамина вилла. Терпеть не могу, что готовит ее повар, ничего, кроме скучных салатов и рыбы на гриле. Знаешь, что я на самом деле хочу прямо сейчас?
— Что?
— Гамбургер с жареной картошкой. Мы могли бы заказать его в твоем отеле, верно?
— Я думала, ты вегетарианка.
— Я пыталась. Но ты знаешь, это так сложно.
Я смеюсь. — Тогда пошли. Пусть будет гамбургер.
Мы пробираемся по мощеным улицам, оба обливаемся потом и обмахиваемся веерами от зноя. Поход по магазинам оказался на редкость неудачным, и у Беллы с собой только один пластиковый пакет с шелковым шарфом. Я думаю о ее шкафе в Мэннинг-Хаусе, набитом неброскими платьями стоимостью в целое состояние. Это, безусловно, прогресс. Она учится быть разборчивой.
Сейчас тот самый ленивый час дня, когда уже далеко за полдень, но еще слишком рано для ужина, и когда мы добираемся до моего отеля, то обнаруживаем, что столовая внутри пуста. Вместо этого хозяйка ведет нас наружу, к столику на террасе у моря. Белла немедленно хватает меню и настолько сосредоточена на заказе своего драгоценного гамбургера, чертовски редкого, с картофелем фри, что не замечает, кто еще находится на обеденной террасе. Я замечаю Кита, сидящего в дальнем углу, почти скрытого из виду, а это значит, что его работодатель тоже должен быть поблизости. Я оглядываю террасу и вижу его, сидящего за столиком с Камиллой, сразу за рядом пальм в горшках. Ни один из них не улыбается, и они смотрят друг на друга через стол, как шахматные противники, участвующие в ожесточенном поединке. В то время как растения в горшках частично скрывают их от посторонних глаз, листва не заглушает их голоса.
— …чертовски опасное дело! Я не хочу, чтобы ее втягивали в это, — говорит Камилла.
Белла поднимает глаза на голос своей матери и стонет. — О Боже. Они здесь.
— Просто притворись, что их нет.
— Тебе легко говорить. Наверное, нам лучше уйти.
Но я не хочу уходить. Я хочу послушать, о чем они говорят. — Ты уже сделала заказ, — говорю я ей. — Просто не обращай на них внимания и обедай.
Теперь говорит Хардвик, его голос становится тише. Все, что я могу разобрать, это: —
— Она несчастлива.
— Ей нужно закалять характер.
— В школе-интернате? Ей там не нравится.
— Тонуть или плыть. Она должна узнать, как устроен мир. Я сам так учился.
— Жизнь — это не учебный лагерь! Я хочу забрать ее к себе домой, — говорит Камилла.
— Мы так не договаривались.
— Да я никогда не соглашалась на это! Ты сам этого потребовал.
— Это не моя проблема, если твои адвокаты некомпетентны.
Я смотрю на парочку, пристально глядящую друг на друга, и думаю: неудивительно, что Сильвия осталась дома в Лондоне. Я не могу представить ситуацию более щекотливую, чем любовница и бывшая жена, кружащиеся друг вокруг друга на одном острове.
Белла опускает голову на руки, как будто страдает от чудовищной головной боли. — Господи, умоляю, пусть мне уже принесут мой гамбургер.
— Просто притворись, что ты их не знаешь. Я сама обычно так делала, когда была в твоем возрасте.
— Со своими родителями?
— С моим отцом. Всякий раз, когда он напивался, и я видела, как он шатается по городу, я просто продолжала идти мимо.
— Ты никогда не рассказывала мне о нем.
— Тут особо не о чем рассказывать.
— Ты не любишь говорить о себе, правда?
— Я не такая уж интересная.
— Вот видишь? Ты снова это делаешь. Не хочешь говорить о себе.
Значит, она заметила. Иногда я забываю, какими проницательными могут быть девочки-подростки. Пришло время сменить тему. Я смотрю на ее родителей. — Они и вправду не ладят, да?
— Вот почему я никогда не выйду замуж.
— Никогда не говори никогда.
— Если только я не встречу кого-нибудь вроде доктора Галлахера.
Я улыбаюсь. — Боюсь, он уже занят.
— Я хочу мужчину, который смотрел бы на меня так, как он смотрит на тебя.
Этот комментарий заставляет меня задуматься. Иногда требуется проницательный подросток, чтобы докопаться до истины. Я спряталась за таким количеством лжи, что лучше предоставить Белле признать единственную истину в моей жизни: что мы с Дэнни любим друг друга. Интересно, что еще она видит во мне? Она уже поняла, что я избегаю ее вопросов, что я не делюсь своими секретами. Она наверняка была бы уязвлена, если бы узнала самый большой секрет, который я от нее скрывала: что наша дружба — всего лишь фикция.
Наконец приносят еду, и Белла, не теряя времени, набрасывается на картофель фри. Она берет гамбургер обеими руками и как раз подносит его ко рту, когда слышит, как ее мать говорит Хардвику:
— …и она набрала четыре килограмма. Как ты допустил, чтобы это случилось?
Белла замирает с гамбургером у губ.
— Она выглядит вполне здоровой, — говорит Хардвик. — Какая разница, сколько она весит?
— Кто-нибудь в вашем доме обращает на нее внимание? Та женщина?