Шри Ауробиндо. Тайна Веды
Шрифт:
Бессмертие это – блаженство, которым наслаждаются боги, и Вамадева уже упоминал о нем как о том, что должен достичь Агни посредством жервоприношения – наивысшее блаженство с его трижды семью восторгами [60] . Ибо он продолжает: «Исчезла тьма, лишенная своей основы; засияло Небо (rocata dyau, имеется в виду проявление трех лучезарных миров Свара, divo rocanani); в вышине возник свет божественной Зари; Солнце взошло на широких просторах (Истины), видящее то, что прямо и что искривлено в смертных. И вот после этого они пробудились и увидели ясно (ибо солнце отделило прямое от искривленного, истину от лжи); тогда, воистину, они утвердили в себе блаженство, которым наслаждаются на небе, ratnam dharayanta dyubhaktam. Да пребудут все боги во всех наших домах, да будет истина для нашей мысли, о Митра, о Варуна», vi'sve vi'svasu duryasu deva mitra dhiye varua satyam astu (стихи 17, 18). Очевидно, это та же идея, которую в других образах выразил Парашара Шактья, – наполнение всего существования мыслью и побуждающим движением Истины, а также действие всех богов в согласии с той мыслью и движением, дабы сотворить блаженство и бессмертие в каждой части нашего бытия.
60
Та же идея выражена Медхатитхи Канвой (I.20.7) в образе трижды семи восторгов Блаженства, ratnani tri saptani, или буквально, блаженные богатства числом три по семь, каждому из которых Рибху дают отдельное и полное выражение, ekam ekam su'sastibhi.
Гимн
Во втором гимне четвертой мандалы мы встречаем очень ясное и многое проясняющее описание семи риши, в котором они представлены и как божественные Ангирасы, и как человеческие отцы. Этому отрывку предшествуют четыре стиха, IV.2.11-14, которые вносят идею человеческого поиска Истины и Блаженства: «Пусть он, знающий, различает в совершенстве Знание и Неведение, просторные уровни и искривленные, что заключены в смертных; и, о Бог, ради блаженства, плодоносного в потомстве, щедро награди нас Дити и сохрани Адити». Этот одиннадцатый стих весьма поразителен по смыслу. Здесь представлена оппозиция Знания и Неведения, характерная для веданты, причем Знание сравнивается или уподобляется просторным открытым уровням, которые часто упоминаются в Веде; это есть просторные уровни, к которым восходят те, кто исполняет труд жертвоприношения, и там они находят Агни, восседающего, исполненного блаженства (V.7.5); эти уровни и есть то широкое бытие, что он создает для своего собственного тела (V.4.6), ровный простор, безбрежность, где нет препятствий. Следовательно, это и есть бесконечное бытие Бога, Дэвы, которое мы достигаем, поднявшись на план Истины, и оно содержит в себе трижды семь высочайших обителей Адити, Матери, три наивысших рождения Агни внутри Бесконечного – anante anta (IV.1.7). Неведение же отождествляется с неровными или искривленными уровнями [61] , что заключены в смертных, а потому представляют собой ограниченное, разделенное, бренное существование. Более того, ясно, что Неведение – это Дити, о ком упоминается в следующей строке, ditim ca rasva aditim uruya, а Знание – Адити. Дити, называемая также Дану, означает разделение, а чинящие препятствия силы или Вритры – это ее дети, Данавы, Дайтьи; тогда как Адити есть существование в его бесконечности и матерь богов. Риши жаждет блаженства, плодоносного в потомстве, то есть в божественных трудах и их результатах, а этого можно добиться, отвоевав все богатства, которые хоть и содержатся в нашем разделенном бренном существе, но удерживаются от нас Вритрами и пани, и поместив их в божественное беспредельное существо, которое необходимо оберегать в нас и защищать от привычных тенденций нашего человеческого существования, чтобы сыновья Дану или Дити не подчинили его себе. Эта идея несомненно тождественна идее Иша Упанишады, которая провозглашает обладание Знанием и Неведением, единством и многообразием в едином Брахмане условием достижения Бессмертия.
61
Cittim acittim cinavad vi vidvan, pheva vita vjina ca martan. Слово vjina означает «кривые, искривленные» и употребляется в Веде для обозначения «искривленности» лжи в противоположность открытой «прямоте» Истины; однако здесь поэт явно имеет в виду глагольный смысл корня vj – «разделять, укрывать, заслонять» и именно этот глагольный смысл, выраженный в прилагательном, управляет словом martan.
Теперь мы подходим к отрывку, где говорится о семи божественных провидцах. «Поэты, не знающие поражения, провозгласили Провидца (Дэву, Агни), утверждая его внутри, в домах человека; оттуда (из этого воплощенного человеческого существа), о Агни, восходящий в своем труде (arya), да узришь ты благодаря своим устремленным вперед движениям тех, кого ты должен увидеть, необыкновенных (божественные проявления Дэвы)», kavim 'sa'sasu kavayo adabdha, nidharayanto duryasu ayo; atas tvam d'syan agna etan, pabhi pa'syer adbhutan arya evai (стих 12). И вновь говорится о продвижении к видению Божества. «Ты, о Агни, о самая юная сила, есть совершенный проводник (по этому пути) для того, кто возносит слово и выжимает Сому, кто устраивает жертвоприношение; принеси же тому озаренному, кто совершает труд, блаженство с его безбрежным восторгом, дабы он возрос, дабы усладился вершитель труда (или – человек, caraipra). Теперь, о Агни, из всего того, что мы создали нашими руками, ногами и телами, истинные мыслители (Ангирасы) словно бы сооружают твою колесницу работой двух рук (Неба и Земли, bhurijo); стремясь овладеть Истиной, они проложили свой путь к ней (или – завоевали ее)», tam yemu sudhya a'suaa (стихи 13, 14). «Тогда, словно семеро провидцев Зари, Матери, главных устроителей (жертвоприношения), да породим мы для себя богов; да станем мы Ангирасами, сынами Неба, расколовшими скалу, полную сокровищ, светло сияющими» (стих 15). Несомненно, здесь мы встречаем семеро божественных Провидцев как главных или первых устроителей мирового жертвоприношения, и идею человека, «становящегося» этими семью Провидцами, иными словами, творящего их в себе и вырастающего в суть то, что они являют, подобно тому, как он становится Небом и Землей и другими богами, или, можно сказать иначе, как он порождает, творит или созидает (jan, k, tan) божественные рождения в своем собственном существе.
Далее мы видим, что пример человеческих отцов приводится как изначальная модель или прототип этого великого становления и достижения. «И вот, подобно нашим высочайшим древним отцам, о Агни, стремящимся обрести Истину, изрекающие Слово проложили путь к чистоте и свету; раскалывая землю (материальное существование), они открыли алых (Коров, Зори); став совершенными в деяниях и в свете, стремясь найти богов, выковывая Рождения словно железо (или – выковывая божественные рождения словно железо), зажигая Агни как чистое пламя, взращивая Индру, они добились и достигли широты Света (или – широты Коров, gavyam urvam). Словно бы стада Коров на полях богатства, открылось видению то, что есть Рождения Богов внутри, о Могучий; они оба сделали совершенными широкие наслаждения (или – устремления) смертных и трудились, как стремящиеся к возрастанию высшего существа», a yutheva kumati pa'svo akhyad devanam yaj janima anti ugra; martanam cid urva'sir akpran vdhe cid arya uparasya ayo (стихи 16—18). Совершенно очевидно, что это повторение, хоть и другим языком, двоякой идеи обладания сокровищами Дити, и в то же время сохранения и оберегания Адити. «Мы свершили труд для тебя, мы стали совершенными в трудах, широко сияющие Зори обрели свой дом в Истине (или – облачились в Истину), в полноте Агни и его множественном восторге, в прекрасно сверкающем оке бога» (стих 19).
Ангирасы вновь упоминаются в стихе IV.3.11, и некоторые строки, предшествующие этому отрывку, заслуживают внимания, ибо следует постоянно помнить, что ни один стих Ригведы не может быть правильно понят вне его контекста, вне его места в общей мысли гимна, без учета всего того, что ему предшествует и что за ним следует. Гимн начинается с призыва к людям сотворить Агни, который совершает жертвоприношение в истине, сотворить Агни в его форме золотого света (hirayarupam – золото всегда символизирует солнечный свет Истины, tam jyoti), прежде чем сможет возникнуть Неведение, pura tanayitnor acittat (IV.3.1). Бога просят пробудиться к труду человека и пробудить истину в нем, поскольку сам бог есть «Истинно-сознательный, кто верно утверждает мысль», tasya bodhi tacit svadhi (IV.3.4), – ибо вся ложь есть всего лишь Истина, помещенная не на должное место. Он должен передать или вверить все недостатки, грехи и пороки человеческой природы различным божествам или энергиям Божественного Существа, дабы устранить их и дабы человек наконец-то предстал безупречным пред Бесконечной Матерью – aditaye anagasa (I.24.15) – или для беспредельного существования, как сказано в другом месте.
Затем в девятом и в десятом стихах мы встречаем, хоть и выраженную в разных формулах, идею единого человеческого и божественного существования, Дити и Адити, при этом последнее дает основание, управляет и наполняет собою первое. «Истину, управляемую Истиной, я жажду (т. е. человеческую – божественной), вместе неготовый продукт Коровы и ее готовый медовый продукт (вновь несовершенные человеческие и совершенные, благодатные божественные плоды универсального сознания и бытия); она (корова), будучи черной (темное, разделенное существование, Дити), напитывается сияющими водами основания, водами соединенных потоков (jamaryea payasa). Благодаря Истине Агни, Бык, Муж, окропленный водой ее планов, не дрогнув, располагает все по порядку, утверждая ширь (широкое пространство или проявление); пестрый Бык выдаивает чистое сияющее вымя». Символическое противопоставление сияющей светлой чистоты Единого, кто есть источник, обитель, основа сущего, и многоцветной пестроты Жизни, проявленной в тройственном мире, довольно часто встречается в Веде; поэтому этот образ пестрого Быка и чистого сияющего вымени, или источника вод, лишь повторяет, подобно другим образам, идею множественных проявлений человеческой жизни, которые становятся очищенными, сгармонизированными в своих действиях, когда питаются водами Истины и Бесконечности.
И наконец риши объединяет эти два образа – что мы так часто встречаем в гимнах – лучезарных Коров и Вод. «Благодаря Истине Ангирасы взломали и раскололи скалу и пришли к единству с Коровами; человеческие души, они обрели свое пристанище в благодатной Заре, Свар стал проявлен, когда родился Агни. Благодаря Истине божественные бессмертные воды, не знающие препятствий, с их медовыми струями, о Агни, словно конь, безудержно несущийся вперед, устремились в вечном потоке» (стихи 11, 12). По сути, эти четыре стиха предназначены показать предварительные условия для великого достижения Бессмертия. Они есть символы главного Мифа, мифа Поэтов-мистиков, в котором они сокрыли свой высочайший духовный опыт от непосвященных и, к прискорбию, весьма успешно даже от своих потомков. О том, что это были тайные символы, образы, предназначенные явить истину, которую они столь оберегали, но только для посвященного, обладающего знанием и видением, говорит нам сам Вамадева очень простым и выразительным языком в заключительном стихе этого же гимна: «Все это тайные слова, что я изрек тебе, знающему, о Агни, о Устроитель, слова, что направляют, слова провидческого знания, что являют свой смысл видящему, – я выразил их, озаренный в своих речах и мыслях», eta vi'sva vidue tubhyam vedho nithani agne niya vacamsi; nivacana kavaye kavyani, a'samsiam matibhir vipra uktai (IV.3.16). Тайные слова, воистину хранившие свою тайну, ускользнули от понимания жрецов, сторонников ритуала, ученых-грамматистов, пандитов, историков, мифологов, для кого они оставались лишь темными или непостижимыми изречениями, далекими от того, чем они являлись для наших великих древних праотцев и их озаренных потомков, niya vacamsi nithani nivacana kavyani.
Глава XX. Гончая Небес
Остаются две постоянные составляющие легенды об Ангирасах, в отношении которых мы нуждаемся в дополнительных прояснениях, чтобы полностью овладеть ведийской концепцией Истины и понять, что скрывалось за идеей открытия нашими Праотцами сияний Зари; нам предстоит установить сущность Сарамы и точные функции пани – решить эти две очень тесно связанные друг с другом проблемы истолкования Веды. Совершенно очевидно, что Сарама представляет собой некую силу или энергию Света и, вероятно, Зари; ибо однажды установив, что противоборство, с одной стороны, Индры и первых арийских провидцев и, с другой, сыновей пещеры Тьмы – это не странное преломление истории древней Индии, а символическая борьба между силами Света и Тьмы, мы понимаем, что Сарама, которая первая отыскивает сияющие стада, открывает как путь, так и тайное укрытие в скале, должна являться предшественицей рассвета Истины в человеческом разуме. А если мы спросим себя, какая из сил или способностей нашего сознания может проложить путь к истине, выявить из тьмы непознанного внутри нас сокрытый там свет, то тотчас возникнет мысль об интуиции. Ибо Сарама – это не Сарасвати, не вдохновение, хоть их имена и созвучны. Сарасвати изливает полноводный поток знания, она являет собой – или пробуждает – великий поток вод, maho ara, и изобильно озаряет все мысли, vi'sva dhiyo vi rajati. Сарасвати владеет потоком Истины и его же олицетворяет; а Сарама – это путешественница и искательница на своем пути, которая сама ничем не владеет, а скорее, находит то, что было утрачено. Кроме того, она не есть безграничное слово откровения, Наставница человека, подобно богине Иле; ибо, даже обнаружив то, что искала, она не обретает его, а лишь передает об этом провидцам и их божественным соратникам, которым еще предстоит сразиться за найденный свет.
Посмотрим, однако, что говорится о Сараме в самой Веде. В гимне I.104 есть стих (5), в котором ее имя хоть и не упоминается – да и гимн этот посвящен другой теме, не Ангирасам или пани, – тем не менее с достаточной точностью обрисовывается роль, отводимая Сараме в Веде: «Когда эта сила, что ведет по пути, проявилась, знающая, она направилась к месту, что есть словно бы дом для дасью», prati yat sya nitha adar'si dasyor oko na accha sadanam janati gat. Здесь отмечены две существенные характеристики Сарамы: вначале приходит к ней знание, прежде чем появляется видение, оно возникает инстинктивно при малейшем побуждении, и с его помощью она ведет или направляет все остальные способности и божественные силы, которые задействованы в поиске. И она же приводит их к этому месту, sadanam, к дому Сил разрушения, что находится на другом полюсе сущестования, противоположном тому месту, где находится обитель Истины, sadanam tasya, она проникает в пещеру или тайное укрытие тьмы, guhayam, тогда как обитель богов располагается в пещере или тайном убежище света. Иными словами, Сарама есть сила или энергия, нисходящая из плана сверхсознательной Истины, которая ведет нас к свету, что сокрыт в глубинах нашего существа, в сферах подсознания. Все эти характеристики очень точно применимы к интуиции.
Имя Сарамы упоминается лишь в нескольких гимнах Веды и неизменно в тех отрывках, где говорится о свершении Ангирасов или завоевании навысших планов существования. Среди этих гимнов наиболее важный принадлежит риши Атри, к которому нам уже приходилось обращаться при исследовании вопроса о Навагвах и Дашагвах (V.45). В первых трех стихах изложена суть великого достижения: «Силой слова расколов скалу неба, он отыскал их, и вот тогда сияния приближающейся Зари вышли на свет; он открыл находящихся в загоне, Свар взошел; бог распахнул врата человеческие. Солнце всецело достигло силу и блеска; Мать Коров (Заря), знающая, вышла из простора; реки стали бурными потоками, что пробивают (себе русло), утвердилось небо, как хорошо установленный жертвенный столб. Пред этим словом вышло на свет то, что скрывалось в недрах горы, ради наивысшего рождения Великих (рек или – менее вероятно – зорь); гора разверзлась, небо стало совершенным (или – достигло своей цели); они расположились (на земле) и распределили простор». Именно об Индре и Ангирасах говорит нам риши, о чем свидетельствует и весь гимн в целом, и выражения, использованные в этом отрывке; ибо здесь мы встречаем обычные формулы легенды об Ангирасах и точные выражения, постоянно используемые в гимнах, посвященных освобождению Зари, Коров и Солнца. Нам уже известно, что они означают. Гора нашего уже образованного трехчастного существования, которая вершиной касается неба, расколота на части Индрой, и сокрытые там озарения выходят из тьмы; Свар, высшее небо сверхсознания, стал проявлен, когда сияющие стада устремились ввысь. Солнце Истины широко излучает всю силу и великолепие своего света; внутреннее Озарение восходит из лучезарной широты, неся полноту знания, – janati gat, это же выражение используется для описания той силы, что приводит к дому дасью в гимне I.104.5 и Сарамы в гимне III.31.6; реки Истины, олицетворяющие поток ее бытия и ее движение (tasya prea), нисходят бурными струями, пробивая здесь себе русло; небо, ментальное бытие, становится совершенным и обретает прочность, как хорошо установленный жертвенный столб, дабы поддерживать безбрежную Истину высшей или бессмертной жизни, ставшей теперь проявленной, а простор той Истины находит себе прибежище здесь, в физическом бытии. Освобождение содержимого недр горы, parvatasya garbha, озарений, составляющих семиглавую мысль, tasya dhiti, которые выходят на призыв вдохновенного слова, ведет к наивысшему рождению семи великих рек, что составляют субстанцию Истины, приведенную в движение, tasya prea.