Шри Ауробиндо. Тайна Веды
Шрифт:
Брихаспати – Владыка творящего Слова. Если Агни – это наивысший Ангираса, пламя, из которого рождаются Ангирасы, то Брихаспати есть единый Ангираса с семью устами, семью лучами озаряющей мысли, семью словами, что ее выражают, силами речи которого и являются эти семеро провидцев. Именно совершенная мысль Истины, о семи главах, покоряет для человека четвертый или божественный мир, завоевывая для него полноту духовного богатства, что и есть цель жертвоприношения. Вот почему Агни, Индра, Брихаспати, Сома, все они описываются как завоеватели стад Солнца, истребляющие дасью, которые скрывают и удерживают эти стада от человека. Сарасвати, представляющая собой поток Слова или вдохновение Истины, также описывается как убийца дасью и завоевательница сияющих стад; отыскивает же стада Сарама, вестница Индры, солнечная или рассветная богиня, вероятно, символизирующая интуитивную силу Истины. Уша, Заря, одновременно и сама вносит лепту в великую победу, и, явившись во всей полноте, становится ее лучезарным итогом.
Уша –
Это также и возвращение Солнца, которое лежало во тьме; ибо сказано, что Солнце, «эта Истина», и было тем, что открыли Индра и Ангирасы в пещере пани. После разрушения пещеры стада божественной зари, которые есть лучи Солнца Истины, восходят на вершину бытия, а само Солнце поднимается к верхнему светозарному океану божественного существования, ведомое мудрецами, словно корабль по водам, пока не достигнет другого берега.
Пани, скрывающие стада, хозяева мрачной пещеры, относятся к категории дасью, которые противопоставлены в ведийской системе символов арийским богам, арийским провидцам и вершителям трудов. Арий есть тот, кто вершит труд жертвоприношения, находит священное слово озарения, желает богов и взращивает их и сам возрастает через них до величия истинного существования; он – воин света и путник, идущий к Истине. Дасью – существо небожественное, он не совершает жертвоприношения, он лишь накапливает богатство, которым не может правильно воспользоваться, потому что не владеет словом и не может дать ментального выражения сверхсознательной Истине, он ненавидит Слово, богов и жертвоприношение, он не отдает ничего, чем владеет, для целей высшего существования, напротив, грабит ария и удерживает его добро. Он – вор, враг, волк, пожиратель, сеятель раздора, чинитель препятствий, заточитель. Дасью – это силы тьмы и неведения, которые противодействуют тому, кто ищет истину и бессмертие. Боги – силы Света, сыновья Бесконечности, формы и ипостаси единого Божества, кто с их помощью, через их возрастание в человеке и благодаря людским трудам возвышает человеческое существо до истины и бессмертия.
Таким образом, истолкование мифа об Ангирасах дает нам ключ ко всей тайне Веды. Ибо если коровы и кони, утраченные ариями и возвращенные им богами, коровы и кони, владыкой и подателем которых является Индра – собственно он сам есть Бык и Конь, – это не просто физический скот, если эти элементы богатства, обретаемого через жертвоприношение, есть символы духовных сокровищ, то такими же должны быть и другие, неизменно связанные с ними элементы – сыновья, герои, золото, драгоценности и т. д. Если Корова, дающая гхритам, корова не физическая, но сияющая Матерь, тогда и гхритам, которое находится в водах и которое, как сказано, трижды сокрыто скупыми пани в Корове, не есть физическое приношение и даже не медовое вино Сомы, которое также, как мы знаем, пребывает в реках и вздымается медоносной волной из океана, устремляясь ввысь к богам. И если символичны эти предметы приношения, то должны быть символичны и другие; сам обряд жертвоприношения не может быть ничем иным, как символом внутренней жертвы. А если и риши Ангирасы носят отчасти символичный характер, или же они есть, подобно богам, полубожественные труженики и помощники на жертвоприношении, то такими же должны быть и Бхригу, Атхарваны, Ушаны, Кутсы и другие риши, которые связаны с ними в их труде. Если легенда об Ангирасах и история борьбы с дасью есть иносказание, то такими же должны быть и другие легенды, которые мы находим в Ригведе, главный сюжет которых – помощь богов в сражении риши с демонами; ибо они излагаются в тех же выражениях и неизменно ставятся ведийскими поэтами в один ряд с легендой об Ангирасах.
Соответственно, если эти дасью, которые отказываются приносить дары и совершать жертвоприношения, ненавидят Слово и богов, и с которыми постоянно воюют арии, если все эти Вритры, пани и прочие недруги есть не враждебно настроенные люди, но силы тьмы, неистины и зла, тогда вся идея арийских войн, царей и племен начинает обретать характер духовного символа и аллегории. Всецело ли они являются таковыми или только отчасти, можно установить лишь при более детальном исследовании вопроса, что пока не входит в нашу задачу. Наша задача сейчас лишь в том, чтобы убедиться, достоверна ли та идея, с которой мы начали, – можно ли утверждать, что ведийские гимны есть символическое писание мистиков древней Индии, смысл которого прежде всего духовный и психологический. Я полагаю, достоверность этого была нами установлена, ибо уже есть достаточное основание для того, чтобы подойти к Веде с этой точки зрения и дать ей более детальное истолкование как писания такого рода лирического символизма.
Тем не менее, чтобы окончательно утвердиться в этой точке зрения, было бы правильно рассмотреть и другую, близкую ей, легенду о Вритре и водах, которая, как мы увидели, теснейшим образом связана с легендой об Ангирасах и Свете. Прежде всего, Индра, убийца Вритры, наряду с Агни – один из главных богов ведийского пантеона, и если мы сможем верно определить его характер и функции, то получим ясное представление об общем типе арийских богов. Во-вторых, Маруты, соратники Индры, певцы священного напева, являются главным звеном натуралистической теории ведийского культа; они, несомненно, есть боги бури, и никакое другое значимое ведийское божество – Агни или Ашвины, Варуна и Митра, или Тваштар и богини, или даже Сурья, Солнце, или Уша, Заря, не носят столь ярко выраженного физического характера. Следовательно, если мы сможем показать, что и эти боги бури несут в себе психологические черты и тоже символичны, то все сомнения о наличии более глубокого смысла ведийской религии и ритуала окончательно рассеются. И наконец, если Вритра и связанные с ним демоны – Шушна, Намучи и прочие – окажутся, при ближайшем рассмотрении, дасью, врагами в духовном смысле, и если значение небесных вод, которые преграждает Вритра, будет подвергнуто более тщательному исследованию, то взгляд на легенды о риши, богах и демонах в качестве иносказаний получит более прочную основу и возникнет возможность более удовлетворительной интерпретации символики ведийских миров.
Больше сейчас сделать невозможно, ибо ведийская символика, как она представлена в гимнах, слишком сложна в своих деталях, допускает слишком много подходов к ее прочтению, имеет слишком много темных мест, которые трудно истолковать во всех нюансах и оттенках, а главное – она настолько затемнена веками забвения и непонимания, что одной работы недостаточно, чтоб адекватно подойти к решению всех вопросов, возникающих с ее интерпретацией. Сейчас мы можем только отыскать главные ключи к ней и понадежнее заложить верные основы.
Часть Вторая
Избранные Гимны
indra
na nunamasti no 'sva kastad veda yadadbhutam
anyasya cittamabhi samcareyamutadhitam vi na'syati
Индра
1. Оно есть ни сегодня, ни завтра; кому ведомо то, что Превыше всего и Чудесней? Оно движется и действует в сознании другого, но стоит мысли приблизиться к Нему, как Оно исчезает.
67
Переводы представлены здесь лишь в их конечном результате, чтоб вызвать интерес у широкого читателя, а также в качестве иллюстрации выдвигаемой теории. Их филологические и критические обоснования интересны лишь ограниченному кругу. Хотя, возможно, позднее и будут приведены некоторые указания, которые проиллюстрируют этот метод.
agastya
kim na indra jighamsasi bhrataro marutastava
tebhi kalpasva sadhuya ma na samarae vadhi
Агастья
2. Зачем ты стремишься сокрушить нас, о Индра? Маруты – братья твои. Через них доверши совершенство; не убивай нас в нашем сражении.
indra
kim no bhrataragastya sakha sannati manyase
vidma hi te yatha mano ’smabhyaminna ditsasi
aram kvantu vedim samagnimindhatam pura
tatramtasya cetanam yaj~nam te tanavavahai
Индра
3. Зачем же, о брат мой Агастья, будучи другом моим, ты мыслью минуешь меня? Знаю ведь я, как ты не желаешь вручить нам свой разум.
4. Пусть приготовят алтарь, пусть зажгут Агни впереди. Ведь там – пробуждение сознания к Бессмертию. Да распространим мы оба для тебя действенную жертву.