Штирлиц, или Как размножаются ежики
Шрифт:
Сегодня Штирлиц снова принимал ванну.
Пастор Шлаг вылез из кабины и отдал честь.
– Сколько? – спросил Штирлиц, бросая быстрый взгляд на автобус.
– Двадцать одна.
– Очко, – порадовался Штирлиц.
– Двадцать проверенных агентов и одна новенькая, – сказал пастор Шлаг, розовощеко улыбаясь.
– Командуйте, – разрешил Штирлиц.
Пастор Шлаг набрал полную грудь воздуха и препротивным голосом заорал:
– В одну шеренгу становись!
– Становись, становись… – отозвалось эхо, и в кустах что-то зашуршало.
Женщины,
Штирлиц принял боевой вид и сказал:
– На первый второй рассчитайсь! Первые номера – на кухню, вторые – накрывать на стол.
Женщины сновали туда-сюда, а Штирлиц и пастор Шлаг играли в подкидного дурака на щелбаны. Когда все было накрыто, Штирлиц сел во главе стола, а пастор Шлаг оправил белую манишку и поднял бокал шампанского.
Внезапно во дворе заурчал мотор. Штирлиц посмотрел в окно. Из подъехавшего бронетранспортера вылезал Борман. Дача была оцеплена эсэсовцами. Эсэсовцы сидели на всех деревьях, в кустах, на крыше и в других интересных местах. Практичный Шелленберг хотел застичь Штирлица врасплох и еще за неделю велел окружить дачу. Из бронетранспортера выползли Гиммлер и Геббельс, и Штирлиц смачно плюнул на только что вымытый пол. Гиммлер, уже порядком набравшийся (по дороге они заехали в женский концлагерь, и комендант угостил их наливочкой), убеждал Геббельса, что Штирлицу будет в три раза приятней, если бронетранспортер заедет прямо в дом.
Штирлиц умел сдерживать свои чувства.
– Заразы!!!
Он схватил бутылку шампанского и метнул в сервант. Посыпались осколки.
– Я тоже не люблю шампанское, – сказал подошедший Мюллер. Офицеры весело рассаживались за столом, обнимая прихожанок пастора Шлага, Борман потянулся за гусем с яблоками и опрокинул канистру с квасом.
Мюллер преподнес Штирлицу букет красных роз.
– Предлагаю, – заорал Геббельс, – выпить за истинного патриота Рейха, штандартенфюрера СС фон Штирлица.
– Хайль Штирлиц! – закричали гости.
Мрачный Штирлиц один за другим кушал из большого серебряного блюда пельмени.
Шелленберг привстал, потянулся за куском торта, Борман подложил ему большую кнопку. Шелленберг подскочил до потолка и приземлился на стол, опрокинув на Гиммлера трехлитровую банку с майонезом. Нерастерявшийся Гиммлер, не разобрав, кто это сделал, дал в нос сидящему рядом Герингу. Тот опрокинулся вместе с креслом.
Штирлиц наливал Мюллеру очередную стопку коньяка.
Опрокинутый Геринг подполз к столу и попытался встать. Вставая, он зацепился головой за ногу Геббельса, который произносил тост, и приподнял его над столом. Геббельс, ничего не понимая, закричал "На помощь!" и упал на стол. Женщины зашлись от смеха.
Мюллер наливал Штирлицу очередную стопку коньяка.
Геббельс, угодивший лицом в блюдо с карпами, пытался доказать ничего не понимающим рыбам превосходство арийской расы
Укушавшийся адъютант Гиммлера по имени Фриц, шатаясь, подошел к Штирлицу и стал поздравлять его с днем рождения.
– Я восхищаюсь вами, господин штандартенфюрер! Вы – мой идеал контрразведчика!
Они выпили на брудершафт.
Мюллер, которому понравилась сидящая рядом блондинка, посмотрел на часы и сказал:
– По-моему, нам пора спать.
Гиммлер встал и покачал перед носом Штирлица указательным пальцем:
– А все-таки, Штирлиц, вы бо-ольшая свинья, пытались от нас скрыться на даче…
– Извинитесь! – возмутился адъютант Фриц и влепил Гиммлеру пощечину.
– Извините меня, Штирлиц, – сказал Гиммлер.
Пьяный Борман обходил стол и по очереди пытался завести знакомство с женщинами. От него несло водкой и чесноком, и женщины с отвращением отталкивали его. Английский агент спрятался от Бормана под столом.
Не солоно хлебавши, Борман сел рядом с пастором Шлагом.
– Б-борман, – сказал Борман, протягивая потную ладонь.
Они познакомились и выпили. Закусили. Еще выпили. Вскоре пастор Шлаг, подтягивая в терцию с Борманом, запел:
– От Москвы до Британских морей…
Вольф, Холтофф и фон Шварцкопфман затеяли преферанс. Пулю писали мелом на полу. Фон Шварцкопфман проигрывал и ругался. Вокруг них столпилось большинство женщин, они с азартом наблюдали за игрой и подсказывали незадачливому фон Шварцкопфману.
Гиммлеру стало плохо, он залез под стол и заснул, потеснив английского агента.
Штирлиц вспомнил, что сегодня у него день рождения. Он с отвращением оглядел зал и понял, что праздник испорчен.
"Их бы собрать всех гадов где-нибудь… Только не на моей даче… И запалить фитиль у ящика с динамитом…" – устало подумал Штирлиц.
Он плюнул в Геринга, прихватил с собой бутылку портвейна и направился в туалет отдохнуть от вульгарного шума.
Из-под стола вылез английский агент и по-пластунски пополз в том же направлении.
Туалет Штирлица был отделан югославским кафелем. Рядом с бассейном стоял голубой финский унитаз. Штирлиц присел, подпер щеку кулаком и задумался, глядя на репродукцию картины Левитана "Русская осень". Штирлицу вспомнилась родная деревня, стог сена, девушка с родинкой на левой груди.
"Черт возьми, – подумал Штирлиц, – кругом одни жиды!"
И тут ему пришла в голову мысль поздравить Центр со своим днем рождения. Штирлиц попытался вспомнить, куда он прошлый раз засунул рацию. Ни под умывальником, ни в бачке он ее не нашел. Зато в самом унитазе обнаружил нечто похожее. По крайней мере, это нечто было со знаком качества.
"Феликсу от Юстаса. Совершенно секретно, – передавал Штирлиц открытым текстом. – Поздравляю со своим днем рождения, желаю счастья в труде и в личной жизни. Юстас."