Шторм изнутри
Шрифт:
– Ничего не нужно, спасибо. – Кай отвернулся и побрел дальше, обходя лужу крови стороной.
– С тобой случилось что? – Произнесла в след девушка. – Может тебе к доктору? Я знаю одного, залатает тебя – никаких копов. Или, хочешь, пойдем поедим?… Если тебе нужно переночевать, можешь остаться у меня, тебе есть куда идти?
Кай продолжал идти, но тут в голове вспыхнула мысль, что все его карманы обчистили, и что-либо представляющее ценность выгребли. Даже снять дешевую комнату в каком-нибудь мотеле у него нет возможности, и придется ночевать где-нибудь на вокзале или в парке. Он остановился.
Попросить денег?…
Он полуобернулся:
– Мне действительно негде ночевать. Я не навязываюсь, но от ночлега не откажусь.
Похоже, девушка, успела пожалеть, что предложила это. Тем не менее, он, все же, не был похож на бездомного или пьяницу, и, кажется,
– Я, в конце концов, сама предложила. – Наконец она улыбнулась. – Но только ночлег, если ты попытаешься что-нибудь выкинуть, я пристрелю тебя.
– Только ночлег. – Кивнул Кай.
Когда они поравнялись, Кай пошел рядом, оставаясь чуть позади.
– Может быть, у тебя и стиральная машина найдется? – Спросил он.
– Может быть, и найдется.
*
Ночь.
Рваные клочья дыма откуда-то из-за зданий прячут за собой звезды. Наконец-то, больше не надо сверяться с показаниями хронометра, чтобы определить время суток.
Кай любовался городом, вдыхал его запахи, подставляя лицо едва ощутимому ветру летней ночи. Ему нравился этот город, этот бескрайний муравейник, никогда не останавливающийся – после рабочей суеты дня приходит ночная смена темных дел и животного веселья. Эта огромная система, где нелепая случайность в подворотнях трущоб влияет на результаты сложной игры, ведущейся синдикатами в поднебесных этажах центральных небоскребов. Этот город – бесконечное пространство, полное потайных дверей, неизведанных закоулков и безграничных надстроек, скрывающих под собой здания. Любая до боли известная улица, по которой сотни людей каждое утро ходят на работу имеет несколько скрытых от сторонних взглядов дверей и лазеек, и не один из ежедневных прохожих не имеет понятия о них, считая эту улицу родной. А в каждом скрытом переулке находятся тайники, неведомые даже тем, кому кажется, что они точно знают об этих местах все. В этом городе, находясь в любом месте, можно увидеть по нескольку уровней над головой и не сомневаться, что под ногами так же раскинулось несколько этажей переходов. Многослойный лабиринт, не имеющий выхода, где в прокуренном темном углу дешевого бара может дышаться свободней, чем посреди пустой ночной пешеходной площади.
Кай впитывал это ощущение сложной структуры города, где ее элементы переплетались в подобие механизма. Глядя поверх крыш, он замечал за одними зданиями другие, рассматривая надстроенные между строениями проходы, паутины кабелей, которые связывали собой коммуникации и вместе с тем крали друг у друга энергию и информацию.
Он опустил взгляд, его окружало гетто. Еще не самые бедные кварталы, где люди деградировали, преследуя только удовлетворение своих животных потребностей, и умирали, просто неудачно присутствуя на улицах. Но, родившись здесь, мало кто рассчитывал выбиться в высшие слои общества. Гетто – это одни из окраинных дистриктов мегаполиса, где предоставлялось жилье служащим, так необходимым для поддержания функционирования бесчисленных городских систем, тем, кому приобретение собственного жилища оставалось недоступным – низшим классам, без которых Вавилон не мог обойтись. В массивных многоэтажных домах, разделенных на одинаковые небольшие квартирки, словно в сотах улья, проживали со своими обширными семьями работяги – винтики ежедневно движущие огромную машину производства – все те, кого называли простолюдинами. Здесь, в районах, созданных для поддержания пролетариев, влача тяготы дешёвого существования, каждое следующее поколение все больше предпочитало находить способы добывать деньги аферами и махинациями, стараясь не выматывать себя честным трудом.
Напоминая жителям их статус, эти дистрикты были одними из самых нижних в городе, выстроенные на исполинских плитах, похоронивших под собой только технические постройки и парковки для роботизированных служб. Гетто меньше всего выделялись своей внешней красотой – главным украшением улиц здесь всегда будут исполинских размеров граффити, способные посоревноваться с работами именитых художников. Эти места напоминали каменные джунгли, где «дороги» переплетаются всевозможным образом и на любой высоте, целые улицы образуются из надстроенных вручную переходов и мостков, опутывая мрачные громады жилых башен. Заключающие в себе целые кварталы, комплексы зданий – блоки – выстроились на заданном стандартами расстоянии друг от друга, как затерянные в техногенном лесу крепости, без разбора давая кров многочисленным группировкам, бандам и одиночкам.
В гетто часто не хватает доверия и сострадания, а выгода дороже человеческой судьбы и, порой, даже жизни, но для многих это – дом, и они научились здесь не только выживать, но и создавать что-то прекрасное, более величественное, чем само гетто, наполняя улицы особой дикой и уютной атмосферой, предавая черты местному стилю, со своими особенностями и традициями.
Ночью здесь было не очень людно – большинство жителей отсыпаются перед новым рабочим днем – но, тем не менее, улицы не были пусты. Кай со спутницей пересекали широкий сквер, образованный несколькими длинными стенами зданий-блоков с неоновыми вывесками ночных магазинчиков внизу. Широкие улицы находились где-то за этими зданиями, но иногда из переулков доносился рев мотора или звук сирены. В сквере, облюбовав ничем не примечательные перила, коротала ночь небольшая группа людей разных возрастов. Татуировки, яркая бижутерия, так похожая на настоящее золото и камни, нестандартно одетая совершенно обычная дешевая одежда – это жители окрестных блоков, считающие себя какой-нибудь местной группировкой. Мелкие бандиты, бездельники, синтетические торчки, не знающие чем занять свое свободное время, они влезают в сомнительные дела, считая, что в конце пути эти авантюры приведут их к богатству и славе. Среди них есть хорошие достойные люди, скрывающиеся под маской бесчувственных уголовников, если бы они действительно создали небольшое сообщество, наделенное целью, и повели его за собой, наверняка смогли бы добиться значительных результатов, но дух гетто превращает их в несерьезных хулиганов, прибившихся к остервенелой стае. Суровыми взглядами они следили, как Кай и девушка проходят мимо, но, видимо признав его спутницу, быстро потеряли к ним интерес.
Немного народа скопилось у входа в ночной магазин, люди подходили, здоровались со знакомыми, задерживались обмолвиться несколькими фразами, и уходили в темноту, держась подальше от больших групп людей.
В вышине послышалось шелестение мотора. Кай вскинул голову, между зданий с колышущимся перед окнами бельем, небо пересекал дирижабль, подмигивая сигнальными огнями – отголосок другой жизни в более высоких слоях общества, еще один наглядный пример переплетения линий города. На округлых боках огромные надписи рекламы тех корпораций, о связи с которыми в гетто даже не приходится мечтать. А на борту надменно смотрят вниз люди, заработок которых не позволяет знать о премудростях выживания в районах, которые они видят.
Кай медленно перевел взгляд с дирижабля на спину своей новой знакомой. Девушка выглядела, как и большинство людей ее класса, старающихся угнаться за высоким стилем Центральных Кварталов, не имея на это средств. На ее руках было много колец, большое количество пирсинга, правое ухо девушки просто сверкало в свете ночных фонарей и само по себе казалось драгоценностью. Что это – попытка перегнать обеспеченных красавиц, любительниц вживлять в тело бриллианты? Или выражение каких-то особых символов? Спутница казалась холодной и надменной, в ее движениях, в том, как она вела себя, чувствовалось что-то, отличающее ее от прочих, что-то агрессивное, что-то напоминающее мужские повадки. На бедрах незатянутым лежал широкий ремень, на котором покоился за спиной SAU Rhino, покачиваясь в такт ее шагам. Ее движения были резкими и порывистыми, но при том столь грациозными, словно она нарочно старалась выглядеть агрессивной, проявляя так свою сексуальность.
Перед ними выросла длинная многоэтажная стена очередного блока, испещренная окнами квартирных клеток. Один из внешних входов вел в довольно чистый, но исписанный холл. Лифт поднял их на нужный этаж, растянувшийся в обе стороны длинным коридором с бесконечным количеством дверей. Кай молча следовал за своей спутницей, а одинаковые двери проплывали мимо по обе стороны через равные промежутки. Эти множества жилых ячеек приютили не только несколько поколений бесчисленных семей, но порой умещали под одной крышей людей самых разных взглядов, происхождения и рода деятельности. Здесь было обычным делом, когда одну квартиру делили между собой мясники, художники и члены банды. Некоторые из квартир представляли собой небольшие сквоты, где могли переночевать все, кто знал об их местонахождении. Люди в гетто привыкли жить в тесноте, и понятие личных границ здесь изрядно размывалось – так что пригласить незнакомца за услугу, как это произошло с Каем, не было чем-то зазорным.