Штрафники берут Рейхстаг. В «логове зверя»
Шрифт:
На миг взводному показалось, что он и его подчиненные, увлекшись зачисткой этажей, не учли, что длинное здание тянется далеко в глубь улицы. Они теперь очутились в глубине вражеских позиций, и немцы, нанеся неожиданный удар, могли отсечь их от основных сил. О том, как развивались события возле моста, Андрей четкого представления не имел. Кто еще, кроме артиллерийского расчета полкового 76-миллиметрового орудия, сумел перебраться через мост? А может, все еще находится на северном берегу? А вдруг у Настасенко и Мартынова дела плохи, и аникинский взвод с минуты на минуту будет отрезан от моста и окажется в мешке. Не слишком ли они увлеклись наступлением? Гнетущее сомнение на долю секунды мелькнуло в мыслях Аникина. Это ощущение, от которого засосало под ложечкой, не замедлило подтвердиться.
Зенитное орудие, которое немцы установили за растущей как на дрожжах баррикадой, выплюнуло сноп огня и дыма, который тут же преобразовался в давящий на уши свист, дробной лентой развернувшийся вдоль уличной мостовой. Эта лента оборвалась оглушительным взрывом где-то возле площади.
Андрей высунулся из оконного проема и оглянулся назад. Позади, прямо в левом углу створа выходящей на площадь улицы, пучился клубами дыма, обломками асфальта и брусчатки фонтан взрыва. Он вырос прямо на том месте, где стояла проломленная афишная тумба. Где-то там, по расчетам взводного, должны были находиться люди из отделения Латаного.
XI
По каменному откосу окна тут же полоснула автоматная очередь, заставив Андрея укрыться в глубине комнаты.
– Товарищ командир! – подскочил к нему Липатов. – Вы ранены?!
– С чего ты взял? – произнес Аникин, вытирая пот со лба. – А то, что чуть не подстрелили, – это факт…
– У вас кровь… На лице… – с беспокойством проговорил замкомвзвода, осматривая лицо командира.
Андрей посмотрел на руку, которой только что проводил по лбу. Действительно, на тыльной стороне ладони ярко алела размазанная влажная полоса. Аникин пощупал пальцами то место, где жгло кожу. Каменная крошка, брызнувшая от удара пули в откос, оставила несколько неглубоких царапин над левой бровью. Горячая струйка, скопившись вместе с потом у брови, просочилась в глаз, защипав.
– Черт, и промыть нечем… – на бегу пытаясь вытереть зажмуренный, слезящийся глаз, выговорил Аникин. – Фляга-то моя – тю-тю… у Безбородько.
Липатов молча протянул командиру свою флягу с уже свинченной крышечкой. Аникин, сняв шапку-ушанку, плеснул на бровь и на лицо живительную прохладную влагу. Жжение над бровью утихло, и глаз перестало щипать. Андрей не удержался и сделал из фляги порядочный глоток. В пылу боя он и не замечал, как на самом деле ему хотелось пить.
– До взятия Рейхстага заживет!.. – пробормотал Аникин, возвращая флягу своему заму. – Найди Шевердяева… Пусть поставит здесь кого-нибудь из пулеметчиков… Точка – что надо. Вся улица как на ладони. Бери в оборот Капустина и Шевердяева, пусть рассредоточат своих бойцов на всех этажах. Немцы наверняка попытаются отбить дом. Мы у них тут как кость в горле торчим… Эх, пэтээровцев бы еще сюда.
– Пэтээровцы вместе с Латаным внизу, товарищ командир… – с готовностью доложил Липатов, ни на шаг не отставая от Аникина, почти бегом идущего по коридору отвоеванного этажа.
– Ладно… займись пулеметчиками… – ответил Андрей, спускаясь по лестничному пролету. – К Латаному – я сам…
XII
Бойцы Латаного не сдавали позиций, держа под прицелом фасады близлежащих зданий и, главное, перспективу улицы. В периметре створа становилось жарко, так как направление к площади все усиленнее простреливалось со стороны баррикады, выросшей поперек улицы в нескольких сотнях метров. Когда немецкая пушка произвела первый выстрел, тут же, словно по команде, активизировалась вражеская винтовочная и автоматная стрельба.
Над асфальтом улицы и брусчаткой мостовой свистели пули крупнокалиберного пулемета, который тоже откуда-то взялся на баррикаде.
Когда Аникин опрометью перебежал от дома к бойцам Латаного, зенитное орудие немцев, установленное на прямую наводку, произвело второй выстрел. Снаряд угодил в стену углового здания справа. На угол тротуара и часть улицы обрушилась целая гора кирпича и щебня, балок перекрытий. Это обрушение оказалось на руку штрафникам, создав дополнительный заслон от вражеских пуль и снарядов.
– Опасно так бегать, товарищ старший лейтенант… – подбегая и с ходу уводя командира в более безопасное место, проговорил Латаный.
– Жить захочешь – и не так побежишь… – откликнулся Аникин.
– Очень они взялись… – торопливо информировал Латаный. – Пушку вот выкатили. Дубасят по нам. Пока без выбывших…
– Это хорошо… – одобрительно произнес Аникин, оглядывая позиции. – Вешкин с вами?
– С нами, товарищ командир… Там они… – Латаный махнул рукой куда-то за бронетранспортер.
Выглянув из-за корпуса, Андрей увидел, как артиллеристы вместе с пэтээровцами, облепив полковую пушку со всех сторон, подталкивая высокие, почти закрывавшие ствол и щит колеса, держась за станину, тянули ее вдоль стены углового дома. Позади в группе четверо бойцов, сцепившись гуськом, несли ящики с выстрелами.
По контуру и характерному диаметру колес Андрей сразу узнал тип орудия – это была так называемая «полковушка», или «бобик», как ласково именовали бойцы коротконосую 76-миллиметровую пушку довоенного образца. Не раз на фронтовых дорогах Аникину и его подчиненным приходилось помогать братушкам-артиллеристам в распутицу вызволять увязших в колее «бобиков», которых из-за их излишней тяжести не спасали от непролазной грязи даже непомерно большие диаметры колес. И сейчас по гладкой берлинской мостовой, сопровождаемая целой толпой армейского народу «полковушка» катилась как-то нехотя, с усилием. «Каково им на мосту пришлось, небось намучились, бедолаги, со своей Матреной Ивановной…» – невольно подумал Аникин.
XIII
От группы отделился один и, пригнувшись, быстро побежал в их сторону. Левой рукой он придерживал на голове шапку-ушанку, а правой – болтающийся на правом боку планшет. Он, видимо, заметил Аникина, выглядывавшего из-за бронетранспортера, потому что обежал сгоревшую машину.
– Младший лейтенант Воронов… – с ходу, громко крича отрапортовал артиллерист. – Кто у вас здесь старший?..
– Старший – старший лейтенант Аникин… – без обиняков представился Андрей. – Вовремя подоспели, лейтенант…
– Слух начисто вынесло, товарищ старший лейтенант… – как бы оправдываясь, скороговоркой прокричал Воронов.
Его глаза, широко посаженные на совсем еще юношеском лице, глядели из-под низко надвинутой шапки с какой-то совсем мальчишеской радостью и одновременно выражали крайнюю решимость во что бы то ни стало выполнять поставленную боевую задачу.
Эта решительная сосредоточенность младшего офицера понравилась Аникину.
– Здорово нас выручили с этим домом, лейтенант… – подлаживаясь под громкость артиллериста, крикнул Аникин и кивнул в сторону дома-корабля. Он из экономии слов опускал в разговоре лишнее «младший».