Штрафники вызывают огонь на себя. Разведка боем
Шрифт:
С зажатой в руке лопаткой и развороченным от вышедших наружу пороховых газов лбом мадьяр рухнул на землю. Это словно послужило сигналом для остальных, отмашкой для начала схватки.
Поначалу венгры использовали растерянность немецких стрелков в свою пользу. Сближаясь, они тут же стреляли в своих бывших союзников. И оружие у них было сплошь немецкое.
– Бей гадов! Это предатели! – как безумный, закричал Циглер и ринулся на ближайшего мадьяра. Тот, навалившись на молодого стрелка, душил его намертво прижав к земле. Карабин К-98 сработал в руках Циглера, как копье, наконечником которого была голова кувалды. Приклад со всей силы опустился на темечко мадьяра, и голова его лопнула, как арбуз.
XX
Крик Циглера подействовал на всех отрезвляюще. Волна ненависти захлестнула взвод с двойной силой и бросила его на врага. Не может быть! Неужели теперь эти бывшие союзнички бились на стороне русских? Они даже форму не успели сменить. Тогда их надо растереть по их собственной мадьярской земле, накормить этой самой землей досыта.
Хаген до последнего не выпускал свою винтовку из рук. По опыту рукопашных схваток он знал, что даже в самом ближнем бою выстрел остается наиболее действенным оружием. Венгры почему-то предпочитали холодное оружие – в руках у многих из них блестели ножи.
Прямо на него выскочил невысокий кряжистый солдат. Шинель была ему мала, и массивные кулаки далеко выступали из коротких рукавов. Он размахивал этими кулаками на бегу. В одном их них виднелось длинное лезвие. Лицо и руки солдата почернели от гари. Он неуклюже бежал на Отто и глядел прямо в него нестерпимо белыми белками глаз.
Хаген успел вскинуть винтовку, когда мадьяр, что– то выкрикивая на своем непонятном языке, упер ся животом в ствол. Выстрел прозвучал почти не слышно. Звук, пробив сукно шинели, как в глубокий омут, провалился в рану живота. От выстрела тело убитого вздрогнуло, и Отто, сжимавший винтовку, ощутил эту смертную дрожь. Она, будто электрическая волна, передалась его рукам через орудие убийства.
Глаза врага все так же глядели в него, но вдруг белизна их подернулась серой мглой, и солдат свалился прямо под ноги Отто.
Тот перескочил через труп, и тут же сопящая потная масса сбила его с ног и чьи-то руки стальными тисками навалились на его шею.
– Доголж мег, те сцемет [3] … Доголж мег… – хрипел тот, кто хотел во что бы то ни стало убить Отто.
Тот попытался скинуть с себя непомерную массу и вырваться из цепких тисков. Воздух не проходил в легкие, и Отто судорожно выбросив руки вверх, нащупал сопящее лицо и говорящий что-то рот. Его пальцы вцепились в шевелящиеся губы и растянули их в стороны. Крик боли вырвался из раздираемого рта. Тиски на горле Отто ослабли. Душивший его вынужден был отнять одну руку. Он попытался сбить ею пальцы Отто со своего лица.
3
Умри, гад… умри ( венг.).
Но пальцы Хагена цеплялись за жизнь изо всех сил. Они нащупали пульс этой жизни в глазницах врага и впились в упругоподатливые выпуклости. Одновременно Хаген извернулся подбородком, схватив зубами сжимавшую его шею грязную ладонь.
Враг отпрянул, хватаясь рукой за глаза. Хаген, еще барахтаясь на спине, пнул его каблуком по колену и, повернувшись и встав на колени, со всей силой, на которую был способен, двинул плечом в живот.
Они снова повалились на землю, но теперь уже Хаген владел ситуацией. Он с ходу нанес мадьяру удар кулаком в переносицу, потом еще и еще раз. Один из этих ударов наверняка оказался точным, отправив противника в нокдаун. Венгр пытался закрыться от ударов руками, но делал это как-то вяло, будто в забытьи.
Отто, позабыв обо всем, колотил его по
Хаген, как безумный, сполз с затихшего мадьяра. Ладонью он отирал со лба пот, но глаза по-прежнему заливало чем-то едким и соленым, не давая глядеть, не давая опомниться и найти внутри себя и вокруг себя остатки чего-нибудь человеческого.
XXI
– Эй, ты жив? – Голос вернул Хагена к окружающей действительности.
Адлер с МГ наперевес склонился над ним, тормоша Отто за плечо. Ствол пулемета Рольфа дымился от нескончаемой стрельбы.
– Ты ранен? Ты весь в крови… – Адлер свободной рукой пытался поднять Хагена на ноги. Тот отстранил руку товарища.
– Нормально… Все нормально… Я не ранен… – пробормотал Отто. Опираясь на приклад винтовки, он поднялся самостоятельно. Ноги и все тело била крупная дрожь.
– Ничего себе, ты его уделал… – присвистнул Адлер, пнув носком сапога убитого венгра. – А у меня, черт побери, ленту заклинило. Патрон перекосило и – ни туда ни сюда…
Адлер тоже был сам не свой. Как будто его только что хорошенько шарахнуло электрическим разрядом. Слова выскакивали из него, спотыкаясь, обгоняя друг друга, и в этом словоизвержении сложно было поспеть за смыслом того, что Рольф пытался сказать.
– И в самый, понимаешь, в самый момент… Он на меня выскакивает… ножом – ра-аз… другой… ножом… шинель, сволочь, распорол… Я жму на курок, а толку – ноль… выжимаю ее… черт возьми… думал оторву гашетку к чертовой матери… А патрон, понимаешь, уперся и – ни в какую… А гад этот прет на меня с ножиком своим… Ну я двинул ему… сапогом… прямо между ног. Он скрючился и орет на своей абракадабре. А я, как держал пулемет свой, так ему поперек, по шее, и звезданул… Без звука повалился… Я еще раз, уже лежачего. Станиной хрястнул по черепу… Не проверял его… вроде совсем вырубил.
– Давай… – прервал его Отто. Он уже немного пришел в себя. Стараясь не смотреть на кровавое месиво вместо лица, лежавшее у него под ногами, Отто отошел на несколько шагов в сторону. Рукопашная подходила к концу. Верх одерживали стрелки. Товарищи Отто выстрелами и штык-ножами добивали тех мадьяр, которые еще пытались оказывать сопротивление или подавали признаки жизни. Так солдаты старались выплеснуть созревшую в них злобу. Они словно боялись оставить внутри себя хотя бы одну каплю этого гремучего, ядовитого зелья. Оставлять нельзя, иначе она сожжет все внутренности насквозь, как соляная кислота. Надо вычерпать все, до самого донышка, и потому надо убивать, убивать, убивать…
XXII
Лейтенант Шульц истошно командовал на правом фланге, метрах в сорока. Разобрать, что он кричал, было невозможно. Но судя по тому, как все потянулись вперед, речь шла о направлении движения. Хаген и Адлер двинулись следом за остальными. Стрелки передвигались, еле волоча ноги. Невооруженным глазом было видно, что рукопашная схватка отняла у взвода последние силы, едва теплившиеся после изнурительного маршевого перехода.
Странно, но вражеские танки, поддерживавшие контратаку мадьяр, куда-то пропали. В пылу схватки Отто не заметил, как они отступили. А ведь могли запросто смести горстку стрелков. Зато практически весь танковый взвод, в зоне которого вел наступление взвод Шульца, был уничтожен. Три машины пылали, у двух были подбиты траки. Хаген заметил, как навстречу еле-еле бежавшим стрелкам из густого полога черного дыма понуро брели два танкиста. Прокоптелые, в изорванных комбинезонах, они, казалось, тоже дымятся.