Штрихкод греха
Шрифт:
– Ну что же, давайте, – согласилась я, подумав, что раз уж соображение у Елизаветы так зависит от пищеварения, то другого выхода нет.
– Я сейчас, мигом все соберу, – обрадовалась девушка. – Только дверь запру, а то кто-нибудь еще нагрянет.
Она буквально запорхала, включив электрический чайник и вынув из нижней секции шкафа поднос с чашками, чайными ложечками и блюдцами. Потом появились два больших контейнера, две сахарницы с колотым сахаром и сахаром-песком, большой лимон и коробка конфет «Коркунов».
Елизавета
– Вам какой чай, Татьяна Александровна? Черный или зеленый? – спросила Елизавета.
Я бы предпочла, конечно же, кофе, но Елизавета, словно прочитав мои мысли, сказала:
– Правда, есть еще и кофе. Но я его принципиально не пью, он забирает кальций у организма, поэтому очень вреден. Но для посетителей у нас всегда есть растворимый, Константин Александрович требует… требовал, чтобы кофе всегда был под рукой. Ну, мало ли кто захочет. Вместо чая. Так вам кофе или чай?
– Давайте чай, – сказала я, рассудив, что лучше чай, чем растворимая бурда вместо кофе.
Когда чай был заварен и разлит по чашкам, Елизавета предложила:
– Попробуйте пироги, Татьяна Александровна. Один с персиками, а другой – с яблоками. Сама пекла.
Я откусила кусок и от того и от другого. Пироги оказались очень вкусными.
– Изумительные пироги, – похвалила я.
– Сама пекла, – с гордостью повторила Елизавета. – И тесто сама ставила. Я никогда не беру готовое. Все люблю сама делать. И пеку пироги очень часто, люблю их очень.
«Тогда понятно, почему у тебя, голубушка, такие излишки жира и полное отсутствие талии, – подумала я. – Тут уж так: или фигура, или пироги».
– Так, наверное, это очень долго? – спросила я. – Замешивать тесто, потом печь.
– Да ну, что вы, совсем недолго. Я вот утром вчера покрутилась-покрутилась, поставила тесто, с работы пришла – нас рано отпустили – пришла домой и все испекла.
Елизавета налила обжигающе горячий чай в блюдечко и принялась дуть на него, а потом стала пить с сахаром вприкуску. В этот момент она мне напомнила кустодиевскую купчиху.
– Так вы сейчас и не работаете по-настоящему? – уцепилась я за фразу о том, что вчера их рано отпустили.
– Да… почти не работаем, – Елизавета поставила блюдце на стол и махнула рукой, – какая уж тут работа… у нас и руководства-то совсем не осталось на месте. Да вы пейте чай, Татьяна Александровна, я вам еще подолью. Это настоящий кенийский, высшего качества.
Я и сама поняла, что пью не фуфлыжный напиток. Но ведь я здесь не затем, чтобы чаи распивать да пироги трескать.
– Скажите, Елизавета, у Константина Александровича были враги? – спросила я прямо.
Девушка даже отшатнулась:
– Враги? Да вы что? Какие враги? Нет, конечно!
– Ну, не враги, а может быть, недруги? – я несколько смягчила формулировку своего вопроса.
– Н-нет, не было и недругов, – как-то нерешительно ответила девушка. – Его вообще-то все уважали здесь. Он, как это говорится, пользовался авторитетом.
– Вы имеете в виду сотрудников компании?
– Ну да, сотрудников. Да и вообще…
– Ну хорошо. Тогда расскажите, кто входит в руководство компании, – попросила я.
– Ну кто… Константин Александрович. То есть… входил. Потом еще Николай Витальевич Самодвигин, это компаньон Константина Александровича.
– Он сейчас здесь? В офисе? – быстро спросила я. – С ним можно встретиться и поговорить?
Елизавета тяжело вздохнула:
– Нет, нельзя с ним встретиться и поговорить. Нет его в городе и вообще в стране.
– А где же он? – задала вопрос, хотя от Барабанникова уже знала, что компаньон Бартелеймонова сейчас находится на отдыхе за границей.
– Николай Витальевич уехал отдыхать, – подтвердила девушка.
– Ему уже сообщили о несчастье?
– Ему нельзя ничего сообщить, – Елизавета опустила голову, – он всегда когда уезжает отдыхать, то отключает мобильник. Считает, что это будет не отдых, если его все время будут теребить звонками.
– А когда он должен вернуться?
– Я не знаю. Константин Александрович был в курсе.
– И все? Больше никто не знает о сроках его отдыха?
– Ну, может быть, еще Леонид Григорьевич.
– А кто это?
– Это главный бухгалтер компании. Леонид Григорьевич Сидельников. Но он сейчас лежит в больнице.
– В какой больнице он находится?
– Сейчас вспомню. Кажется, в Первой клинической больнице. Да, точно, в Первой клинической.
– Так что же получается? Компания сейчас находится без руководства? Хотя бы один ответственный человек имеется?
– Имеется, – тихо ответила Елизавета. – Юридический консультант.
– Как его зовут?
– Аркадий Сергеевич Сокольников, – ответила девушка и добавила: – Это мой племянник.
– Простите? Вы, наверное, хотели сказать, дядя? – спросила я, удивленно глядя на Елизавету.
По моим прикидкам, ей было не больше двадцати лет. В таком случае ее племяннику должно было быть… то есть он что? Еще не вышел из школьного возраста?
– Нет, это мой племянник, – твердо проговорила девушка. – Правда, не родной, а двоюродный, а может, и троюродный. Мне девятнадцать лет, а Аркадию – тридцать. Ну, так уж получилось, что мой папа является двоюродным братом бабушки Аркадия. Папе семьдесят лет, я у них с мамой поздний ребенок. Вернее, у папы есть еще одна дочь, старшая, от первого брака. А Аркаша попросил Константина Александровича взять меня к себе в секретарши, – бесхитростно сообщила девушка.