Штучка
Шрифт:
— Так, зайка, — Егор отстегнул ремень и взглянул на Татьяну в упор, — давай-ка договоримся.
— О стоп-слове?
— Об общем алгоритме, — Егор поморщился, — стоп-слово… Ну, можно и с ним. Хотя честно скажем, мне вполне достаточно слова «хватит», сказанного в любой момент времени.
— Ну, блин, а я думала, что смогу, если что, в самый неподходящий момент заорать «трансформатор», — нервно хихикнула Татьяна, и Егор рассмеялся и сам. Потому что эти ее попытки пошутить «перед смертью» были удивительно забавны.
— Сложно по звучанию, солнышко, — он качнул головой, — поверь, тебе будет непросто выговорить это с первого раза, так что придумай что-нибудь попроще.
— Ты будешь считать, или что-то вроде того?
Егору захотелось побиться головой об руль, чтобы не расхохотаться снова, но нет, нельзя, смех только портит всю напряженность. Он не мог поверить, что Татьяна сталкивалась с тематиками, так что очень вероятно, она такая осведомленная, потому что… готовилась. А как могла готовиться отличница? Правильно — почитав. Картинка того, как напуганная девчонка ползает по интернету, и у нее шевелятся волосы от того, что она там видит, рисовалась перед глазами очень ярко.
Вообще, он мог бы ничего ей не пояснять. Это в принципе было неверно с точки зрения отношения верхнего и нижней. Но все-таки… Все-таки Егор-то понимал, что соглашаясь расплачиваться за проступок задницей, она ровным счетом не представляла ничего из того, что ее может ждать.
— В этот раз — нет, — ответил Егор, насмешливо разглядывая Татьяну, — в этот раз граница — только у тебя в голове. Либо ты выдержишь — либо нет.
— Егор, — тихо произнесла она, — а если я… не выдержу…
Егор уставился на Татьяну.
— Тебя интересует, продолжу ли я с тобой?
Кивнула, пряча глаза, тревожно сминая пальцами синюю ткань подола. С одной стороны, и сказать бы, что слейся она — и может забыть обо всем в дальнейшем, но… Но, черт возьми, Егору же ужасно нравились эти отношения — кипящие, без лишней напускной ванили. И Локалова была хороша, причем слишком во многом. Сам от нее отказываться он не хотел, не мог перебороть в себе чувство собственника. Конечно, если она будет и дальше так сильно ошибаться — тогда да, можно будет и послать ее далеко и навсегда, но пока — нет. Пару ошибок он ей спустить может.
— Продолжу, Тань, — спокойно произнес Егор, — но буду очень в тебе разочарован. Ты хочешь, чтобы я был в тебе разочарован?
— Нет, — твердо и тихо сказала, не поднимая глаз. Правильно, солнышко, за слова нужно отвечать. И если согласилась, вымолила себе право на другое наказание, а не на то, которое для тебя было слишком жестоким — твоя задача соответствовать твоим словам. Если тебе нельзя доверять в этом, то в чем можно?
Акт II
«Ох и вляпалась же я»
Мысль была случайная и дурацкая, и Танька аж встряхнула головой, чтобы эту мысль из нее вытрясти. Плевать. Если… Если все будет ужасно… То это должно раздавить ее безумие. Во многом она согласилась на это ради того, чтобы понять, каким может быть Егор с иной стороны. Настоящим. Чего стоило вся эта ее теоретическая влюбленность? Что у нее было, кроме общего представления о его характере и трех перепихов? Она его не знала. Она была уверена, что дальше первого-то секса дело не зайдет, но зашло же. По инициативе Егора зашло. И он не устроил драки с Лазаревым, не вынес мозг из-за стычки с Танькиным бывшим. Он делал ровно то, чего Танька от него не ожидала, и это было странно, и вот такой практический Егор ей голову кружил даже сильнее, чем теоретический, тот, что все это время был на дистанции.
Но это был не весь Егор. Даже приблизительно понять, с кем она имеет дело, и что ей от него ждать, было сложно. Ведь накосячила же, пошутила не тем образом, как могла бы. И, кажется, сегодня ей и предстояло наконец дочертить линию с пониманием того, с кем она имеет дело. Да — никакой точности. Но хотя бы примерно.
«Сделай мне прививку от самого себя, Васнецов».
Может… Может, уже завтра она будет с неприязнью вздрагивать от мыслей о нем, может, уже завтра будет, чем купировать приступы головокружения, вот как нынешний, когда Егор стоял в лифте, опустив свои руки на стенку по обе стороны от Танькиной головы, и глядя ей в глаза. Он будто издевался. Потому что вот от такого взгляда ноги так и подкашивались. Да уж, кажется, что действительно ее место — перед ним на коленях. Он будто чувствовал в ней эти мысли — слегка посмеивался уголком рта. Нет, не требовал. Отнюдь. Будто подчеркивал, что все, что она делает — зависит только от нее. Пока сама не захочет — не встанет. Впрочем, Танька хотела. Просто пол в лифте был грязный.
— Проходи и можешь даже чуть-чуть постесняться, — насмешливо улыбнулся Егор, открывая перед ней дверь. Таньке хотелось орать от нереалистичности происходящего. Она была дома. Дома у Васнецова. У своего личного сумасшествия. И не просто так зашла…
«Ты зашла, чтоб он тебя выдрал как козу».
— Что мне делать? — нерешительно спросила Танька, торопливо разувшись и сняв куртку. Взгляд Егора прошелся прям от Танькиной макушки и до кончиков пальцев ног. Будто жаром обдало.
— Ну вот надо же тебе было накосячить, солнышко, — мягко вздохнул он, — я б тебя сейчас просто так… расчехлил.
Танька не нашлась, что ответить, но на такие слова от него как всегда смущенно покраснела. Может, он передумает? Простит?
— Проходи в комнату. Переоденься. Жди на коленях у кровати. У тебя на это десять минут, — это был совсем иной тон Васнецова, такой стальной, от него вся Танькина сущность вытянулась в струнку. Он и вправду мог заставить ее встать на колени одной только парой слов. Как?!
Переодеться? Во что? Очевидно, ответ заключался в «подарочке», который Таньке пришлось торопливо распаковывать. Корсет. Вкус у Егора был отличный — впрочем, это было видно и по интерьеру его квартиры, но Танькино внимание сейчас занимал «подарочек». Черный, атласный, с бархатной оторочкой. Безумно красивый. Черные атласные стринги в комплекте прилагались. Бархатные перчатки, аж выше локтя — в качестве бонуса. Отдельно — чулки. Не с кружевными резинками, как носила сама Танька, с более простыми, более элегантными. Переоделась, обрадовавшись, что застежки у корсета оказались спереди. Пристегнула пажи к резинкам чулок. Обула туфли — любимые, черные, бархатные с серебристой окантовкой. Поискала взглядом по комнате часы, нашла и чуть не споткнулась на ровном месте. Вот было бы позорище, растянись она на этом темном паркете.
Ремень лежал рядом с настольными часами. Простой ремень. Но не свернутый, нет, сложенный, будто подготовленный для того, чтобы кого-то им отходить.
Стало страшновато, в ушах даже слегка зазвенело. Танька заставила себя отвернуться. Она была к этому готова. И сейчас — готова по-прежнему. Либо вытерпит и примет, либо вытерпит и не примет. Все. Без вариантов.
Так. Встать на колени у кровати. Куда лицом? Одни вопросы от этих нечетких алгоритмов. Встала лицом к кровати — охренительно огромной двуспальной кровати, кстати, — чтобы видеть входную дверь боковым зрением.