Штучки!
Шрифт:
– Да брось ты! Всего ведь неделя! А Люси во время конкурса в твою сторону так и так даже и не посмотрит, – уговаривала Каролина. – И знаешь, тебя так угнетает мысль об интернате балетной школы, где малышке придется жить, что от одного этого девочка может почувствовать себя виноватой, если поступит. Честное слово, Элиза, как ей, так и тебе недолгая разлука пойдет только на пользу!
Гудки в Алеееек… сандрийском порту все ту же пеееес… ню поют…
Болтовня трех подружек, набившихся в «твинго» Флоранс, перекрывала голос Клода Франсуа. «До чего бездарная музыка!» – смеясь до слез, думала Элиза. Устроившись на пассажирском сиденье, она сжимала стоявшую у нее на коленях маленькую дорожную сумку и нервно скребла ногтями по застежке-молнии.
– Остановка, девочки направо, мальчиков у нас нет! – сообщила Флоранс.
На заправке они запаслись чипсами и клубничной карамелью – этими, по мнению Люси, концентратами химических калорий, от которых она в свое время добровольно отказалась, голодом подкрепляя честолюбивое желание стать солисткой балета. Оглушенная ревом проносившихся мимо машин Элиза вдыхала смешанный запах травы, земли и бензина. Подметки липли к асфальту, залитому топливом и отработанным маслом. Воздушный шланг подрагивал, пытаясь указать направление ветра, довольно-таки прохладного в этот ранний весенний вечер. Подойдя к машине, Элиза посмотрела на свое отражение в стекле и поморщилась. Стрижка, которая должна была ее омолодить, выглядела жалкой – почти голая головенка, да еще под глазами круги, и щеки не слишком упругие. И все время кажется, что к этим естественным для ее возраста неприятностям прибавилась еще и постепенная утрата женственности: теперь, бросив на Элизу беглый взгляд, ее можно принять за мужчину. Ведь можно, правда?
– Это из-за волос! – утешила ее Каролина. – И что за дурак сказал, будто женщина после сорока не должна носить длинные волосы?
– Да мне же только-только исполнилось! – проскулила Элиза.
– Ладно, все, хватит здесь топтаться! Поехали!
Элиза, не удержавшись, поделилась своими тревогами, однако, как обычно, никто не спешил проявить с ней солидарность в этой области. Ее и подруг разделяли всего несколько лет, но Флоранс и Каролине нисколько не хотелось влезать вместе с ней в проблемы женщин за сорок. На словах они ее подбадривали, а на деле упрямо цеплялись за свой статус тридцатилетних.
До каких пор можно претендовать на звание «молодая женщина»? Элиза не знала, но стройность Каролины и свежий цвет лица Флоранс подсказывали ответ. А кто помещается между «молодой женщиной» и «старой дамой» или, еще того хуже, «пожилыми людьми», вообще не имеющими пола? Может быть, «зрелая женщина», нечто вроде тех отменных плодов, которые вот-вот начнут гнить?
Они успели засветло добраться до «Яблоневого сада» – усадьбы, недавно купленной Флоранс и Николя. Машина затормозила у ворот, Каролина вышла, чтобы открыть, потом пришлось проехать еще метров двести, и только тогда…
– Добро пожаловать в замок! – воскликнула Флоранс.
На самом деле это был обычный нормандский дом, утонувший в высокой траве. Странная крыша доставала краями почти до земли.
– Конечно, пока у нас тут не очень роскошно, – прибавила хозяйка поместья, не углядев восторга на лицах подруг, – но мне так хотелось покоя и свежего воздуха!
Это Флоранс уговорила Николя поменять их парижское жилье на квартиру поменьше: уж очень хотелось осуществить всегдашнюю мечту горожан – заполучить возможность когда-нибудь потом всей семьей вести здоровый образ жизни в строении, служившем некогда, скорее всего, конюшней или хлевом. Отныне все выходные пойдут на то, чтобы привести в порядок свое поместье, а потом надо будет его поддерживать. И что поделаешь, если чистый воздух еще долго будет попахивать уайт- спиритом и акриловой краской… Бог с ним, это еще не сегодня и не завтра, а пока Флоранс безудержно радовалась тому, что может провести первую ночь в новом доме вместе с подругами.
Она разожгла огонь, чтобы запахом горящих дров прогнать сырость и душок мышиного помета, и они устроили себе что-то вроде пикника у камина. Усевшись прямо на пол, на разостланную козью шкуру, ели руками подгорелое мясо с привкусом угля и запретности.
– Сразу вспоминается наш велосипедный поход! – вздохнула Каролина.
В этом походе, куда они отправились совсем девчонками, Элиза была за старшую. Все, что, двинувшись на поиски приключений, они взяли с собой, уместилось в деревянном прицепе. Палатка, банки с консервами, запас детского фруктового пюре в качестве десерта, газовая плитка… А из одежды и косметики – только самое необходимое для барышень, готовых к первым встречам с мужчинами.
– Мы тогда еще верили, будто они нужны для того, чтобы чувствовать себя счастливыми!
Они, все три одновременно, так отчетливо об этом подумали, что никто не смог бы сказать с уверенностью, которая из них это произнесла.
Когда Марк позвонил Элизе на мобильник, та, разомлев от сидра и каминного жара, уже почти забыла о своей роли страдающей матери.
– Ну и как ты там справляешься? – спросила она.
– Полный порядок. Сводил Люси в ресторан. Мы с ней отпраздновали ее успех. Конечно, ей было бы приятнее, если бы ты была с нами, но я понимаю…
Да нет, ничего он не понимал, но с его стороны очень мило сделать вид, будто понимает. Люси тоже захотела поговорить с мамой. Она перечислила имена всех подружек, которые участвовали в конкурсе вместе с ней. Прошли только две.
– Как ты думаешь, в Опере нас поселят в одной комнате?
Ну да, конечно! За этим отчаянным желанием поступить в знаменитую школу крылась не только любовь к танцу. Школа – это еще и подружки, и секреты, целый отдельный мир, который можно противопоставить родительскому.
– А ты, мам? Ты тоже сегодня будешь ночевать в одной комнате с подружками?
Как тогда, когда вы укладывались в палатке, подвесив к стойке карманный фонарик, неуязвимые под непрочной защитой брезента? Как тогда, когда у вас не было ни мужей, ни детей, но вы о них мечтали, не догадываясь о том, что их появление означает утрату лучшей части вашей молодости?
– Спокойной ночи, мой птенчик.
– Спокойной ночи, мамусечка!
От этого нежного прощания у Элизы повлажнели глаза. Скоро ей придется целую неделю ждать свою лапочку, свою малышку и каждое воскресенье со слезами ее провожать.
– Смотрите, что я нашла! – радовалась Флоранс.
В стенном шкафу под лестницей отыскалось пиратское сокровище – несколько покрытых слоем пыли бутылок рома.
– Вот это да! – расхохоталась Каролина. – Интересно, они были включены в стоимость дома?
«Господи, маленькая моя! – терзалась Элиза. – Что я здесь делаю, вместо того чтобы наслаждаться последними минутками, пока ее у меня не забрали?»
– Давай, Элиза! Глотни, от рома цвет лица улучшается!
Почему Каролина и Флоранс стараются не говорить с ней о ее дочери? Что это за подруги, если им дела нет до мук, которые ты испытываешь! Каролина со смехом рассказывала о том, какую новую глупость на стороне она намеревается совершить, Флоранс превозносила супружескую верность, Элиза молча страдала.