Штучки!
Шрифт:
Столик был заказан в модном сицилийском ресторане. Официантами тут наняли пакистанцев, они говорили на импровизированном – кулинарном – итальянском. Забавно. Николя лучился счастьем и осыпал Флоранс комплиментами. Посреди ужина он перестал обращаться к ней на «вы». За десертом погладил по щеке. Флоранс была поглощена собственными мыслями: ей нравилось, как все складывается, она убедилась, что по-прежнему привлекательна, но возможное продолжение сегодняшнего ужина ее тревожило.
«Господи боже мой! Да как же я ему об этом скажу?» – маялась она.
С тех пор как ушел Франсуа, в ее жизни не было ни одного мужчины, и отчасти – как раз из-за ущербности, в которой она не решалась признаться.
– Тебя что-то тревожит?
– По-моему, все происходит слишком быстро, тебе так не кажется?
– Я дал тебе неделю на то, чтобы решить. И потом, я ведь не думал… В общем, хочу сказать, что не намерен на тебя набрасываться, словно дикарь. Мы можем дать себе побольше времени на то, чтобы познакомиться.
Более галантным быть просто невозможно!
«И все равно, – терзалась Флоранс, – если наши отношения зайдут дальше, мне придется сказать ему об этом».
В конце концов она себя уговорила. Пока ее чувства к Николя не слишком разгорелись, ставка остается невысокой. Можно и рискнуть, не страшно, если она его заденет или покажется ему нелепой. Не смертельно. Он это переживет. Она тоже. Надо же как-то выбираться из дурацкого положения, а то Николя уже говорит с ней так, будто им всю жизнь предстоит прожить вместе.
Николя, с виду совершенно спокойный, отпер дверь и пригласил Флоранс в свою четырехкомнатную квартиру, обставленную словно замок. Дорогая антикварная мебель тянулась ввысь, упираясь в потолки, терялась среди изобилия ковров.
– Обожаю барахолки, – признался Николя. – И обожаю по воскресеньям обедать на блошином рынке. Сосиски с жареной картошкой у Жермены – и я счастливейший из людей!
Очко в его пользу, подумала Флоранс, настрадавшаяся от заполненных работой выходных бывшего мужа.
– Вот твоя спальня, – сказал Николя. – Ванная напротив. Располагайся с удобствами, у меня есть своя.
Он вел себя, как любезный хозяин, принимающий давнишнюю подругу. Несмотря на все свои колебания, Флоранс почувствовала себя слегка этим уязвленной. А в голове ее билась все та же мысль: она не сможет лечь с ним в постель, пока не признается в своем чудовищном изъяне.
– Спокойной ночи, любимая женщина! – произнес Николя без малейшей иронии.
Поцеловал ее в лоб, повернулся и ушел.
На подушке ее постели лежали три веточки лаванды. На покрывале – кусок мыла и три пушистых полотенца, приглашавшие к омовению.
Флоранс пересекла коридор и закрылась в ванной. «Ну и дела!» – повторяла она про себя. До чего трогательна эта его доброжелательность, как тактично он ее принимает… А как рассказывал, что не может и дня провести без того, чтобы не случилось хотя бы одной удивительной минуты! Такой драгоценностью мог стать бокал хорошего вина, а мог и великолепный пейзаж на другом конце света… Да, он умеет делать жизнь прекрасной. И возможность разделить эту жизнь с ним кажется заманчивой…
На полочке над умывальником Николя приготовил для нее флакон духов в белой с золотом коробочке. Духи Флоранс – она не говорила ему, какими душится, – он сам распознал. Флоранс была до того этим тронута, что ей захотелось немедленно постучаться к Николя. Но вместо этого она надела ночную рубашку, тихонько открыла дверь ванной и, крепко зажав в левой руке предмет своего позора, украдкой пробралась в собственную спальню.
Посреди комнаты стоял Николя. Господи! Он не мог бы сильнее ее ошеломить, даже если бы предстал перед ней совершенно голым.
– Вот это да! – пробормотала она, оглядев его с головы до пят.
И залилась краской, а потом неудержимым смехом. Николя, державшийся более чем достойно в едва прикрывавшей зад футболке, даже попятился.
– Вот это да! – уже громче повторила Флоранс, теперь уже не сводя глаз с ног хозяина дома.
– А, это… – смутился он. – Я не знал, как тебе сказать, вот и… Теперь ты знаешь мою маленькую тайну. И как тебе кажется, ты сможешь жить с человеком, который с сентября по май не может уснуть без пары белых носочков?
Поскольку Флоранс молчала, едва удерживаясь от слез, он весело прибавил:
– Я их не снимаю, даже когда сплю совсем голый! Понимаю, это выглядит ужасно, но готов спорить, что тебя подробности такого рода не остановят.
– Да это самое лучшее из всего, что ты мог мне о себе рассказать! – воскликнула Флоранс, бросаясь ему на шею. – О, Николя! Я уверена: мы будем совершенно счастливы вместе.
А когда Николя привлек ее к себе, она наконец разжала левую руку, и на пол выпали два смятых, притиснутых один к другому белых носочка.
Учительница
Я должен рассказать вам о том, как Эльвира сделалась моей лучшей подругой. О, я знаю, дружбу между мужчиной и женщиной часто истолковывают неверно, строят всякие догадки и в конце концов все запутывают. Вот потому мне и надо рассказать эту историю с самого начала.
По-моему, я был здесь единственным отцом. Нам пришлось подняться на три этажа по лестнице, украшенной детскими рисунками и плакатами о профилактике вшивости. Отдуваясь, я представлял себе крестный путь моего сына, вынужденного ежедневно восходить на эту Голгофу детского познания, сгибаясь под непомерной тяжестью ранца. Матери, послушно выстроившись гуськом и во все глаза рассматривая тюрьму, где томятся их крошки, потянулись за учительницей.
Теперь не говорят «учительница». Теперь говорят «школьный преподаватель», и это звучит куда хуже, особенно если речи идет о женщине. Что сталось бы с маленьким Николя [11] у Семпе-Госсини без его учительницы?
Я – уже большой Николя – сижу на первой парте. Учительница, то есть школьный преподаватель… педагог начальной школы… предложила нам сесть за парты наших детей. Мам это привело в восхищение, и они без зазрения совести принялись шарить в ящиках.
11
Николя – герой серии иллюстрированных книг для детей, выходившей в 1956-1964 гг. Мальчик делится сокровенными мыслями о своей жизни в школе и на каникулах, но эти простодушные детские мысли, забавляющие ровесников, взрослые читатели сочли идеальным социологическим анализом своего времени. Текст в книжках принадлежит Рене Госсини (1926-1977), знаменитому французскому писателю- юмористу, автору, в частности, экранизированных впоследствии комиксов об Астериксе и Обеликсе. Госсини – один из самых читаемых в мире французских авторов, на сегодняшний день продано примерно полмиллиарда экземпляров его книг и комиксов. Жан-Жак Семпе (р. 1932) – французский художник- иллюстратор, в основном и известный черно-белыми картинками к книжкам о маленьком Николя.